24

Фото 28     О доме № 22 (фото 28) и его владельцах мы уже упомянули, когда говорили про аптеку Бартмера. Добавим лишь, что в нем в 1870-х годах помещался магазин Фабиани, позже перешедший в дом Бекман (№ 6), и магазин «Взаимная польза» — предвестник наших «Прокатов», отпускающий во временное пользование мебель и посуду, а также скупающий разные вещи и предметы антиквариата: ковры, картины, серебряные и золотые часы, оружие, мебель, лампы, бронзу, китайский и саксонский фарфор и прочее. В 1880 году здесь открылся магазин москательных товаров мещанина И. М. Федорова, а в 1910 году находился писчебумажный и книжный магазин Павла Петровича Есипова.

Фото 29     Дом № 24 (фото 29) также был нами уже отмечен — в числе владений В. Н. Умнова, до которого он принадлежал Н. Н. Пособцеву — владельцу будущих усадеб Бартмера, а еще раньше — купцу Ивану Ивановичу Маршеву, получившему его в наследство от деда — купца Сергея Семеновича Сидорова. О последнем известно, что он когда-то был крепостным графини Паниной; отпущенный на волю, он в 1836 году купил на ул. Московской усадебную землю с нежилым строением и садом, где и построил двухэтажный каменный дом. Разбогатев, он завел винокуренный завод и уполномочил своего внука, купца 2-й гильдии И. И. Маршева, вести по нему все операции. Последний, однако, занимался и собственными торговыми делами, для чего взял себе в помощники своего брата В. И. Маршева, в 1874 году от него отделившегося и открывшего оптовый склад в чугунной лавке близ Базарной площади. Дети И. И. Маршева — Александр и Иван, — намереваясь поступить в Московский университет, в зиму 1860/61 гг. пригласили к себе в качестве репетитора Василия Осиповича Ключевского, обучавшегося в то время на последнем курсе Пензенской духовной семинарии, который на этот период у них и поселился. Скорее всего, это было в доме их прадеда 
на Московской улице. В 1910 году в этом здании размещалась кондитерская Д. С. Фото 30Богомолова и главная пивная лавка А. Ф. Ермолаева, содержащего еще около двух десятков пивных лавок в разных концах города, от которых она отличалась подачей горячей пиши и наличием биллиарда.

     Следующая усадьба, с расположенными на ней одноэтажной лавкой (№ 26, фото 30), облицованной такой же керамической плиткой как и дом Вярвильского, и не-

________________________24

25

Фото 31большим двухэтажным особняком в три окошка но фасаду (№ 28, фото 31), перед революцией находилась в совместном владении фотографа Александра Ивановича Вакуленко и купеческого сына Алексея Ивановича Простакова, из которых первому принадлежали 4/5 части недвижимого имущества, а второму всего лишь 1/5 часть. Лавка сдавалась Обществу потребителей г. Пензы, а дом — под похоронное бюро. С середины же XIX века до середины 1880-х годов эта усадьба принадлежала жене купца 3-й гильдии М. Е. Ермоловой, выстроившей здесь вместо деревянного двухэтажный каменный дом. Сюда 1 января 1879 года из дома Барсукова перешел часовой магазин Эрнеста Ивановича Цабеля, в котором также продавались швейные машинки новейших систем:

американские Зингера и Девиса,
берлинской фирмы «Лёве и К°»;
цена ручных машин колебалась от 15 до 35 руб.,
ножных — от 50 до 65 руб.

Тут же находился бакалейный и колониальный магазин купца И. А. Простакова, в связи со смертью хозяина прекративший в 1882 году свое существование. В числе наследников И. А. Простакова был него сын Алексей Иванович, ставший впоследствии совладельцем усадьбы.

     Дом крестьянина Якова Емельяновича Журавлева (№ 30, фото 32, первый слева), перешедший в 1911 году к наследникам И. А. Карпова, снимал под музыкальный магазин Давил Егорович Миллер — комиссионер Русского музыкального общества в Пензе и единственный представитель в городе знаменитой фабрики роялей и пианино Я. Беккера, поставщика Двора Его Императорского Величества. Здесь же продавались пианино и других известных фабрик. Это для умеющих играть. А для начинающих, желающих сразу же ощутить себя великим музыкантом, предлагались приставка к роялю и пианино — «пианола метростиль темодиста» или фисгармония Либманиста с механизмом для игры не знающим нот, позволяющие исполнять трудные пьесы без каких-то особых навыков.

Фото 32

     Ну вот, до угла по четной стороне улицы осталось совсем немного — всего четыре усадьбы, три из которых принадлежали Виктору Николаевичу Умнову. Не правда ли, такое впечатление, будто он поставил перед собой задачу скупить на этой стороне все дома в квартале. Приобретал он их примерно в одно время — в 1901, 1893 и 1902 годах. Хотя первой из этих усадеб (№ 32, фото 32, второй дом слева) он еще восемь лет владел совместно с крестьянином Акимом Егоровичем Оськиным, купившим свою половину у владельца соседней усадьбы — Я. Е. Журавлева. До них же хозяевами последовательно были Федор Федорович и Генрих Федорович Кюссинги, сдававшие свой дом под магазины:

«Московскую кондитерскую» М. П. Молокова, имевшую большой выбор тортов, пирогов, бонбоньерок, картонажей, конфет и печенья и принимавшую заказы на изготовление мороженого, крема, желе и прочего;
«Варшавский модный магазин» Я. Н. Клецкой, специализировавшийся на продаже головных уборов и всевозможных аксессуаров.

     Что касается домов Умнова, то сейчас очень трудно восстановить, что в них раньше было, поскольку в газетных объявлениях рядом с названием магазина писалось только: «дом Умнова», — вот и пойди разберись, о каком именно доме идет речь. Поэтому кое-какую дополнительную информацию здесь могут дать старые фотографии.

     Но в отношении дома № 34 (фото 33) нам повезло — в нем располагалось учреждение, значение которого в городе поднималось над уровнем обычного торгового заведения. Это 3-я мужская гимназия, или как ее чаще называли — гимназия С. А. Пономарева, Пономаревская гимназия. История ее открытия такова.

________________________25

26

Фото 33     15 сентября 1907 года статский советник Дмитрий Алексеевич Захарьин учредил частное училище 2-го разряда с курсом мужской классической прогимназии. В том же году он умер, и некоторое время училище содержал его брат А. А. Захарьин, а заведующим учебно-воспитательной частью был учитель математики, естествознания и географии В. П. Гайдин. Однако попечитель Харьковского учебного округа, к которому тогда относились учебные заведения Пензенской губернии, не утвердил передачу училища А. А. Захарьину, так как тот не удовлетворял требованиям образовательного ценза. Не подошел на должность завуча и Гайдин, поскольку у него не было достаточного педагогического опыта. оэтому заведывание учебно-воспитательной частью временно принял на себя директор 1-й мужской гимназии статский советник П. А. Беляев. Вскоре было подыскано новое лицо для содержания училища. Им стал епархиальный наблюдатель церковно-приходских школ Пензенской губернии, кандидат богословия статский советник Сергей Афанасьевич Пономарев. В 1909 году училище переименовали в частную мужскую прогимназию С. А. Пономарева, а со следующего года она уже перешла в разряд гимназии, срок обучения в которой был восемь лет.

     Славу любого учебного заведения составляют, прежде всего, его выпускники. Для Пономаревской гимназии самым известным, пожалуй, является Анатолий Борисович Мариенгоф. Поэт-имажинист, более того — родоначальник имажинизма, возникшего, но сути дела, у нас, в Пензе, поскольку именно здесь в 1918 году был напечатан первый А. Б. Мариенгоф и С. А. Есенин.имажинистский сборник «Исход»; драматург; друг С. Есенина, о котором он оставил свои воспоминания, а тот, в свою очередь, написал такие строки:

Ах, Толя, Тот, ты ли, ты ли,
В который миг, в который раз —
Опять, как молоко, застыли
Круги недвижущихся глаз.

Прощай, прощай. В пожарах лунных
Дождусь ли радостного дня?
Среди проставленных и юных
Ты был всех лучше для меня.

     Все это ставит его на особую ступень и не может не привлекать к нему нашего обостренного внимания. Приехав в наш город вместе с отцом, Борисом Михайловичем, принявшим предложение акционерного общества «Граммофон» представлять их компанию в Пензе и Пензенской губернии, он поступил в 6-й класс Пономаревской гимназии 20 августа 1913 года и окончил ее, как говорится, с грехом пополам 27 мая 1916 года. Выпустил в Пензе свою первую книжку стихов «Витрина сердца». После гибели своего отца, случившейся в мае 1918 года во время белочешского мятежа, уехал в Москву.

     В числе его имажинистской гимназической братии был и Иван Иванович Старцев, учившийся на класс ниже Мариенгофа, ставший библиографом, автором библиографических сборников по детской, художественной и западной литературе. Из той же компании был и Григорий Романович Колобов, живший в Москве на одной квартире с Мариенгофом и Есениным. Он работал в Транспортно-материальном отделе Высшего Совета Народного Хозяйства и имел в своем распоряжении салон-вагон, в котором частенько разъезжали с ним по стране и его друзья, в том числе и Сергей Есенин. В гимназии Мариенгоф сидел за одной партой с Сергеем Громаном, после революции недолго занимавшим пост председателя Всероссийской эвакуационной комиссии. Его отец, Владимир Густавович, бывший политический ссыльный, как пишет Мариенгоф в своих воспоминаниях,

«стоял во главе <... > Пензенского статистического бюро, лучшего в Российской империи», а «в семнадцатом году, при Керенском, он был продовольственным диктатором Петророграда» (16).

     Дом, занимаемый Пономаревской гимназией, построен в середине XIX века купеческим сыном Иосифом Степановичем Самариным, заложившим его в 1855 году в Приказ общественного призрения за взятую там на три года ссуду в 8,5 тыс. рублей. Но расплачиваться с кредитором пришлось уже его сыну, городищенскому купцу 3-й гильдии Фиону Иосифовичу Самарину. К тому времени долг увеличился уже до 9231 руб. 80 коп., и ничего оставалось, как продать в 1863 году усадьбу с публичного торга. Ее купил пензенский купец 3-й гильдии Андрей Андреевич Андреев, продавший ее, в свою очередь ровно через 10 лет саксонскому подданному Морицу Августовичу Клотшу. В том же году новый хозяин решил произвести капитальный ремонт дома и уже отделал с половину его, нижний этаж которой сдал под булочное заведение Густава Бутгенгофа, рассчитывая во второй половине открыть собственный мебельный магазин. 23 ноября 1873 года в 11 часов утра произошло несчастье — обрушились все три потолка. Причина была тривиальной: для расширения помещения магазина убрали и дольную капитальную стену, в которой были закреплены концы балок, а вместо нее устроили арку, подперев ее во время работы тремя столбами. Закончив отделку, рабочие, выбив среднюю подпорку, отправились завтрак; и в это то время арка, не выдержав тяжести, рухнула, а за ней и перекрытия всех трех этажей. При этом из окон дома повалила такая пыль, что ее приняли за дым вскоре по тревоге примчался пожарный обоз.

________________________26

27

     Но владелец не унывал и снова начал отделывать здание, на этот раз под кафе-ресторан, обещая сделать его непохожим на другие, открыв в нем гостиную для дам. Сейчас нам смысл этого новшества не понятен, а в то время в Пензе еще не было принято, как в других городах, посещать женщинам рестораны одним. В конце 1874 года ресторан принял своих первых посетителей, которым предлагался обед из трех блюд за 50 коп. или же возможность столоваться помесячно по 12 руб. в месяц. Однако и здесь Клотщу не повезло. Только он успел открыть ресторан, как в доме произошел пожар, и он вынужден был прекратить торговлю. Правда, зданию не пришлось долго пустовать: 19 сентября 1875 года в нем распахнула свои двери гостиница «Рига», в которой имелась возможность и хорошо покушать: или в общей зале, или в отдельных кабинетах. Обеды стоили от 50 коп. до полутора рублей, а проживание в номере — от одного до двух рублей в сутки. Содержатель гостиницы и ресторана Яков Карлович Фристет для привлечения публики пригласил петь по вечерам в свой ресторан хор под управлением А. А. Киселевой, а также каскадную певицу.

     Я. К. Фристет был к тому времени достаточно известной в Пензе личностью. Незадолго до этого он взял в арендное содержание городской парк (Верхнее гулянье), где построил и открыл летний театр под названием «Шато де Флер», в котором ставились спектакли под антрепризой Граббе. А в 1870 году в доме купца Барсукова на Московской улице, где проживал Я. К. Фристет, он организовал заведение искусственных минеральных вод. Свою продукцию он продавал в городском сквере в специально построенном для этого павильоне. Зимой же он арендовал сквер под каток, для чего заливал водой большой крут, на котором в 1892 году был установлен памятник М. Ю. Лермонтову. Но его деятельная натура все никак не могла успокоиться: в доме Ларионова на Московской улице он открыл заведение прессованных дрожжей и перевел туда свое заведение искусственных вод; предложив новый метод выкуривания спирта без сивушных масел, он, по-видимому, нашел заинтересованное лицо, поскольку стал управляющим Кряжевского № 8 винокуренного завода, находившегося против тюремного замка, продажа откуда вина и спирта производилась с уступкой против существовавших цен. Правда, устройство его на завод было, скорее всего, вынужденным, так как накануне этого он был признан несостоятельным должником по аренде городского сквера. Прогорел же он, вероятно, на содержании народной чайной, открывшейся на базаре 11 апреля 1876 года в приспособленном для этой цели бывшем здании кабака. В этом заведении ему было разрешено торговать горячим чаем, собственного изготовления минеральной водой, белым хлебом, пирожками, щами, кашей, холодными закусками и горячими вторыми блюдами, но категорически запрещалось продавать спиртное. И хотя дня увеселения публики в чайной поставили орган, дело, как видно, не пошло: что для русского мужика за базарный день без выпивки! — кабак и трактир по-прежнему оставались предпочтительней для него. Однако, поправив свои дела, Я. К. Фристет в 1880 году в доме Кошелева на Московской улице организовал депо ревельских дрожжей, а через два года возобновил свое заведение искусственных минеральных вод, на этот раз уже в доме Умнова.

     К этому времени, по всей видимости, гостиница «Рига» прекратила свое существование, поскольку в 1879 году владелец дома Мориц Клотш уже объявляет об открытии немецкой портерной «Гамбринус», куда он завлекал не только разными сортами пива: сызранского завода г. Рот и пензенского г. Горнауэра, Московского Трехгорного завода, богемским, венским и кружечным из бочек, но и возможностью совместить приятное с полезным: почитать газеты как на русском, так и на немецком языке — благо немцев в Пензе было тогда предостаточно.

     В 1870-х годах в доме Клотша размещался также магазин «Петербургский базар» Гольдина по продаже мужской и женской одежды, выбор которой, особенно зимней, еще совсем недавно обязательно вызвал бы у нас головокружение:

мужские шубы енотовые, лисьи, хорьковые, выхухолевые, из куньих и выхухолевых лапок со скунсовыми и бобровыми воротниками;
какие-то патриоты на вате со скунсовыми и бобровыми воротниками;
зимние карманные пальто на хорьковых, выхухолевых, сурковых, барашковых мехах и на вате с бобровыми и хивинскими воротниками;
дамские шубы — бархатные и атласные, на лисьих, горностаевых, беличьих мехах и на вате с собольей отделкой;
пальто осеннее ратиновое, суконное и трековое;
ну а помельче: сюртуки, визитки, жакетки, пиджаки, фраки, брюки, жилеты, спальные халаты, русское платье, бархатные, шелковые и драповые бурнусы, ротонды, тальмы, казаки, полупальто, кофты.

     Это на первом этаже, а второй и третий в 1876 году были сданы по контракту на три года под женскую прогимназию, затем здесь разместился военный клуб, устраивавший в своем помещении музыкальные и танцевальные вечера для членов военного собрания и их семей. Даже когда здание было занято Пономаревской гимназией, ее комнаты продолжали сдаваться для проведения разных культурно-просветительных мероприятий. Так, в 1909 и 1910 годах в них проходили летние регентские курсы известного пензенского музыкального деятеля Алексея Васильевича Касторского, куда съезжались из других городов представители церковно-приходских и земских школ, желающие пополнить свои знания в музыкально-певческой теории и научиться регентскому делу, то есть искусству управления хором. Кроме руководителя курсов лекции в основном читали местные музыканты — преподаватели музыкального училища пианист и композитор Федор Эрнестович Цабель, скрипач Петр Алексеевич Попов, но были и со стороны, как, например, член училищного совета Святейшего Синода, редактор журнала «Народное образование» П. П. Мироносицкий, выступивший с лекцией по экспериментальной психологии в приложении к начальному обучению пению.

     6 июня 1913 года здесь открылись другие курсы — летние педагогические, организованные для учителей Пензенским губернским земством. Собравшихся приветствовали председатель губернской земской управы князь Л. Н. Кугушев, директор народных училищ И. В. Автократов, гласный губернского земства и член школьного совета В. Н. Ладыженский. Затем перед слушателями выступили со вступительным словом приехавшие лекторы Н. В. Чехов, по методике русского языка, и Н. К. Кислицин, по методике арифметики. Однако в связи с тем, что на курсы съехалось более 500 человек, занятия пришлось перенести в более просторное здание 1-й мужской гимназии.

     20 января 1914 года в здании Пономаревской гимназии состоялось собрание вновь учрежденного Пензенского общества любителей музыки, пения и изящной литературы, возникшего для более активного приобщения к искусству не профессиональных, а любительских слоев пензенского общества, поскольку далеко не все могли набраться смелости выступать в мероприятиях, проводимых Пензенским отделением Русского музыкального общества. Хозяйками первого вечера были жена управляющего отделением Госбанка Е. Ф. Рудзевич и жена генерал-майора Ф. Л. Павлова, избранная председательницей Общества. В дальнейшем такие вечера, собиравшие до 50 человек, стали систематическими, на них исполнялись различные вокальные и музыкальные произведения, читались лекции и стихи, устраивались танцы. Один из вечеров был посвящен 300-летию Дома Романовых, на проведение его 300 рублей пожертвовал почетный

________________________27

28

попечитель гимназии А. Н. Балашов. 3 мая 1914 года в Пономаревской гимназии состоялся последний вечер зимнего сезона, на котором содержателя гимназии С. А. Пономарева, безвозмездно предоставившего помещение Обществу, избрали его пожизненным почетным членом. На лето Общество любителей музыки, пения и изящной литературы перебралось в другое помещение — на территорию сельскохозяйственной выставки у Верхнего гулянья.

     В здании Пономаревской гимназии, кроме всего прочего, находилась типолитография В. Н. Умнова, впоследствии — А. М. Попова, в 1907 году разместилась редакция газеты «Черноземный край», выходившей до 1909 года также под названиями «Жизнь Черноземного края», «Голос Черноземного края», «Отголоски Черноземного края», «Сура». Сюда же, судя по фотографии, перешел магазин «Взаимная польза», о котором мы уже говорили.

Фото 34

     Дом № 36 (фото 34, слева) до самой революции оставался деревянным, также как и последний, угловой. Оба они со второй половины 70-х годов XIX века принадлежали мещанской семье Ильиных, а до того — жене надворного советника Анне Арцыбашевой. Известно, что в доме последней, в каком именно — неясно, находился пансион учителя Пензенской прогимназии А. Е. Иванова для учеников начальных классов гимназии и прогимназии, а также для поступающих в разные учебные заведения, который открылся еще в 1866 году и помещался на Соборной площади. Здесь же, по-видимому, в доме № 36, с 1867 года на протяжении десяти лет располагалась частная библиотека А. С. Иванова, перешедшая затем в дом Ларионова на этой же улице, а на месте ее с 22 октября 1878 года начал работать фотопавильон И. П. Вакуленко, позже переведённый на верх Московской в собственный его дом (№ 7). К этому времени в библиотеке насчитывалось около 4000 томов и ежегодно выписывалось до 15 наименований газет и журналов, почитать которые можно было в открывшемся при библиотеке в 1876 году кабинете для чтения.

     После того, как домом Ильиных (№ 36) стал владеть В. Н. Умнов, в нем с 1907 года разместился магазин обуви Булаева, а в другой половине, с лета 1910 года, — перешедшая из дома Бартмера фотография Шугаева. Под ними, в каменном подвале, находилась бакалейная лавка Черкасова.

     В угловом доме (№ 38, фото 34, второй слева) выходящем на Московскую тремя окнами и вытянутого вдоль улицы Нагорной (Кураева), в 1870-х годах помещались: 

гостиница К. К. Саранцева (позднее — Я. О Мирославского) и
литография Н. В. Дружинина, переведенная сюда из дома Парамоновой,
а в начале нашей века, — фруктово-бакалейная лавка владельца дома Петра Антоновича Ильина
и две портняжные мастерские.

     Ну вот, с этой стороной, кажется, покончено, осталось только сказать, что два последних деревянных здания в 1962 году были сломаны и на их месте построили шестиэтажный жилой дом с хорошо известным нам магазином «Снежок» на первом этаже.

     Теперь — оставшиеся дома на нечетной стороне улицы.

     № 25; усадьбу эту в 1874 году купил цеховой Николай Михайлович Михайлов, построивший на ней вместо деревянного каменный двухэтажный дом (фото 27, второй справа), затем, в 1904 году, — купец Петр Иванович Доронин, в 1909-м — дворянин Николай Евграфович Попов и, наконец, в 1915 году — казак Степан Ианнуарьевич Тимошенко. В 1881 году мастер Кузьма Шлыков

________________________28

содержал здесь мебельный магазин, принимая заказы на столярные работы, обойку матрасов и мебели и драпировку окон.

     8 ноября 1881 года в доме Н. М. Михайлова показом «говорящей машины» — усовершенствованного фонографа Эдиссона, спектроскопа, антроскопа и калейдоскопа, восковых фигур, физических и оптических опытов открылась «Американская выставка». Удовольствие посмотреть ее стоило для взрослых 30 коп., для детей — половину того. Через неделю губернская газета сообщила, что на выставке появилась

«новость весьма интересная: в первый раз только что прибыла из-за границы и остановилась здесь проездом мисс Нува-Гава — чудо с острова Мадагаскара, живая серебряная фея из племени какулакус. Еще будет представлен новейший эксперимент — магнетизированная девица, или сон на воздухе. Этот эксперимент будет представлен девицей Элионорой 12-ти лет».

После недели надувательства устроители решили еще раз одурачить пензяков, снизив при этом на треть плату, — показав 

«морскую нимфу, или живую половину женщины и половину рыбы из Яффы»,

присовокупив к ней демонстрированный уже ранее 

«оптическо-физический кабинет, состоящий из механических, живых и восковых фигур натуральной величины»,

а также и Нуву-Гаву со спящей на воздухе девицей Элионорой в придачу. Так что, как видим, в числе знаменитостей, посетивших Пензу, была даже русалка. Наверняка доверчивых пензяков оказалось не так уж мало, раз выставка проработала целых три недели. Хотя, конечно, такие представления были рассчитаны в первую очередь на любопытных мальчишек, падких на все необычное. Так, например, когда в декабре 1914 года на Московской показывали за 5 коп. живого африканского страуса более сажени вышиной и его яйцо весом в 6 фунтов (сажень равняется 213 см, а фунт — 409, 5 г), то в газете, сообщившей об этом, не случайно подчеркивалось, что выставка охотно посещается учащимися.

     В 1880-х годах в доме Михайлова находились: колониальный магазин А. П. Сорокина, в котором имелись такие кондитерские изделия как

«абрикосовские конфекты в фунтовых коробках за 1 р. 10 к.,
фруктовое варенье — банка в 2,5 фунта за 1 р. 25 к.,
крымские глязированные фрукты по 1 р. за фунт»,

и «Московская кондитерская» М. П. Молокова. В 1910 году здесь помещалась контора «Электричество», оказывающая услуги по полноценному оборудованию электростанций, проведению электрического освещения на винокуренных, лесопильных заводах и мельницах, по устройству телефонных сетей. Со двора располагалась типография Ивана Васильевича Сивохина, переведенная сюда из его собственного дома на Никольской улице в 1914 году. Эта типография, открытая еще в 1874 году в доме купца Н. Д Пособцева на Московской улице Андреем Егоровым, была приобретена после его смерти И. В. Сивохиным в 1880 году.

     Примерно в то же время, что и Михайлов, а именно в 1882 году, построил свой новый двухэтажный каменный дом (фото 35) и владелец соседней усадьбы (№ 27) — купец Владимир Иванович Карташов, только что купивший ее у мещанина Федора Гавриловича Артемьева.

     А вот, наконец, и два последних дома в этом квартала (фото 36) — на угловой усадьбе (№ 29), отошедшей Пензенскому городскому обществу, то есть городской управе, в 1893 году, а до того принадлежавшей штабс-капитану Владимиру Титовичу Шишко.

     В том доме, что примыкает к угловому зданию, на рубеже XIX и XX веков обосновался мебельный и зеркальный магазин Марии Ивановны Сарычевой, переведенный в 1912 году ниже по ул. Московской, в дом С. П. Попова. В угловом же здании, на втором этаже, более 20 лет находилась фотография — вначале И. А. Валъдмана, приехавшего в Пензу в 1885 году из Ковенской губернии и в следующем году открывшего здесь свое фотозаведение, а затем, с 1900 года, — его сына Бориса Исааковича, который был

«за добросовестную и безвозмездную работу по фотографированию арестантов пензенской губернской тюрьмы награжден медалями: золотой, для ношения на груди, на Анненской ленте — в 1904 году и серебряной, на Владимирской, для ношения на шее — в 1909 году».

Фото 36

     А на первом этаже с 1907 года помещалась пивная лавка Ивана Семеновича Будкина, громко им названная «Столичным пивным залом». Хотя, может быть, название и соответствовало действительности, поскольку у него был очень богатый выбор пива. Последнее обстоятельство заставляет нас задержаться здесь подольше, поэтому отпустим, щедро наградив, извозчика, который вместе с нами тоже давно утомился от постоянного напряжения своей памяти и голосовых связок, рассказывая нам о домах, простим ему, если он чего запамятовал, и зайдем в пивную, где меню предлагает нам следующий ассортимент пива:

Пильзенское — 16 коп. бутылка и мартовское — 15 коп. рижского завода Вальдшлесхен,
пильзенское — 15 коп. петербургского завода Калашникова,
мюнхенское — 20 коп. и пильзенское — 15 коп. петербургского завода И. Дурдина,
столовое — 15 коп. петербургского завода Калинкина,
двойное золотое — 16 коп. и столовое — 14 коп. московского завода Трехгорного товарищества,
пильзенское — 15 коп. и черное бархатное — 15 коп. московского завода Хамовнического акционерного общества,
столовое — 14 коп. и венское — 10 коп.Смоленского акционерного общества,

 а также

фруктовые и ягодные воды местных заводов — 15 коп. за бутылку,
содовую и сельтерскую — 10 коп. за полбутылки,
холодные закуски и консервы.

Понятно, что увидев такое разнообразие, мало кто остановится на одной бутылке. Пиво же, хоть и слабо, но все же алкогольный напиток, а алкоголь, как известно, действует на всех по-разному. Одним хочется размяться. Он это сможет сделать тут же — погонять шары на бильярде. У других спиртное создает элегическое настроение. Здесь тоже далеко ходить не надо: во дворе, в огромном здании, до 1910 года занятом городским ломбардом, бывшим хозяином электротеатра «Модерн» И. А. Ленейсом, совместно с владельцем колбасной Теодором Карловичем Шольцем, был открыт новый электротеатр — «Рекорд», рассчитанный на 500 мест, управляющим которого стал Фриц Лантревиц, а директором Т. К. Шольц.

________________________29

30

Фото 37     А теперь еще раз посмотрим на фотографию домов на этой усадьбе (фото 36). Место это, само по себе, хорошо известно жителям Пензы — здесь до недавнего времени находилась областная филармония. Правда, вид ее был совершенно другим — так сильно изменился в 1928 году облик здания, виднеющегося на фото 36 справа, в связи с приспособлением его под клуб «1 Мая» Союза совторгслужащих (фото 37).
     Прежде чем перейти к следующему кварталу, являющемуся как бы промежуточным между нагорной частью Московской и околобазарной ее частью, хотелось бы снова обратиться к М. Н. Иванисову, дающему разъяснение о различиях между «верхним» и «нижним» купцом, которые оказываются более глубокого свойства, чем места их обитания:

В Пензе есть двухразборный,
Иль двух видов образец:
Есть купец один — нагорный
И низовый есть купец.

Получившие названья
Все от местности градской,
Так как торг — в нагорных зданьях
И торг а зданьях под горой.

Так вопи в этих-то собраньях,
Иль в торговом их чреду.
В отношеньях и занятьях
Меж них не дал Бог ладу…

Но хоть эти не дерутся,
А быть в дружбе — не хотят…
И друг над другом смеются,
И друг над другом острят.

Так сравнить народ низовый
Нужно с горным торгашом:
Первый — есть народ суровый —
В обращеньи и во всем

И торговец весь особый,
Иль сравнительно сказать,
Что пониже целой пробой.
Или проб, пожалуй, пять…

Например: народ нагорный.
Иль нагорный продавец, —

________________________30

31

Не обвесит, не обмерит;
А немного кто знаком, —
Он в кредит тому доверит,
Он к себе попросит в дом.

Угостит и обласкает,
И опять к себе зовет,
И опять продать желает,
И опять в кредит дает.

И порой хоть строит глазки
Пред красавицей иной,
Но ведь что ж здесь, кроме ласки,
Так сказать, хоть стороной

А быть может, цель благая:
Может, приступ и к венцу!..
Даже если б цель другая —
Не укор ведь молодцу!

А сказать, отдельно даже,
Что есть этот продавец?
То — не столь артист продажи,
Как — политик, наконец!

Если он — в часы досуга,
То журнал себе берет,
Иль к себе попросит друга,
Или к другу сам пойдет...

И там — судят о предметах
Политических всех дел,
Что есть нового в газетах,
Кто прочесть чего успел;

Что извлек и что находит.
Как улучшить общий быт.
Что из этого выходит,
И какой и где кредит;

Где война и где тревоги,
Из чего они взялись;
Как — железные дороги
И как фонды поднялись?

Словом, все. что только ново,
Иль современное что,
То — у них всегда готово
К разъясненъю то и то.

Также ревностно участье
Принимают к беднякам,
Иль которые в несчастъи.
Иль к вдовам и сиротам.

И на эту цель благую
Положили даже быть,
Чтоб дирекцию такую
Из себя поучредитъ...

Вот, что есть народ нагорный,
Иль нагорный продавец, — 
Прямо исто солидарный:
И политик, и мудрец!

И великих дел содетель.
Коммерсант и властелин,
Друг добра и благодетель,
И купец, и гражданин!

Между тем, народ низовый
К светским знаньям слишком туп,
В обращении — суровый,
В разговорах — дик и груб.

И особые приемы,
Носовы остроты,
Будь знакомы, не знакомы —
Обращается на «ты».

Он живет и с капиталом.
Но — костюм!., хоть взять с ноги:
То — иль дегтем, или салом
Уж намазаны споги;

Иль сюртук по сомы пятки.
Как носил еще их дед —
На малиновой подкладке,
И с разводами жилет;

Иль — овчинный полушубок,
От которого несет
Кислотою новых дубок —
И в глаза, и в нос, и в рот!

Для него — ничто не значит
Одурачить тех и тех,
Иль себя кругом дурачить,
Иль себя давать на смех.

Для него — будь польска панна
Иль Потоцкая сама, —
У него одно названье:
Или сваха, иль кума!

А доверить? и до дому?—
Как ни будь ему хорош,
Ни чужому, ни родному
Не отпустит ни на грош!

А продать, коль что случится,
То готов до той поры
Расклястися, разбожиться
За пятак — в тартарары!..

И впади лишь кто в их руки,
Да чего-нибудь спроси,
То начнут такие штуки.
Что и Боже упаси!

Эти ихи убежденья
Без начала и конца;
А манеры и движенья —
Даже до поту лица;

Уверяют вкривь и прямо
II аршином вьют кругом,
Бьют руками тут и тамо
И в прилавок кулаком...

Впрочем, ныне к просвещенъю
Клонит время и у них;
И пристрастны стали к чтенью —
Историчных разных книг,

________________________31

32

Но всех более, до смерти,
Увлекаясь чтеньем там,
Где играют ролю черти
С богачами пополам.

Также многие читают
Из современных газет
И журналы получают —
Подешевле, прежних лет;

Им недороги новинки,
Иль, что нынешних времен.
Но в них главное — картинки
Или типы разных сцен,

Пензы «Ведомость», но эту
Получают потому,
Что в ней глупостей тех нету,
И удобные — в дому:

Для обюгейки под белила,
Пироги на праздник печь,
И удобные для мыла,
И — обертки сальных свеч.

И, после того, низовец
Убежден в себе самом.
Что нагорный весь торговец —
Грош не стоит перед ним!..

Вот вам степени сравненья
Так низового с горным,
И с сравненьем — без сомненья,
И сравнением прямым... (17)

     Думаем, что читатель вместе с нами немного передохнул, поэтому перейдем теперь к описанию следующего квартала улицы Московской. К какой категории относились торговцы этого квартала — трудно сказать, может быть, он даже стоит особняком, так как в распределении торгово-промышленных заведений здесь сложилась своя специфика: в этом, в общем-то недлинном квартале, разместились сразу три крупные гостиницы: «Гранд-Отель»,«Бристоль» и «Центральные номера». Понятно, что нижние этажи этих зданий были очень престижными для торговли, но их вряд ли стал бы занимать «низовый» купец: не тот люд здесь проживал, чтобы его можно было легко обвести вокруг пальца, это было попроще делать где-нибудь около базара.

     До проведения через город железной дороги Пенза не могла похвастать своими гостиницами. Но вот губернский центр оказался включенным в сеть железнодорожного сообщения, и сразу же увеличился приток пассажиров, испытывающих на себе недостаток хороших гостиниц. Поэтому губернская газета уже в мае 1875 года обратилась к местным коммерсантам с таким призывом:

«Совершенно основательные жалобы на несоразмерно высокие цены за далеко не удобные и грязные нумера, на беспорядочность прислуги, на «ботьвиньи с судаком» должны же наконец подвинуть наших предпринимателей на устройство чего-либо лучшего, соответствующего времени и тем высоким ценам, за которые можно пользоваться не только необходимым, но даже роскошным».

     Как видим, с открытием железнодорожного движенья через Пензу резко подскочили цены за проживание в гостиницах, а обслуживание в них все еще оставалось на прежнем уровне. Более того, не только прислуга не отвечала возросшим требованиям, но, порой, и сами хозяева были, мягко говоря, не на высоте. Так, в одной из гостиниц не без благословения ее владельца была дозволена азартная игра в карты, в которой сыновья хозяина обчистили некоего капитана Белецкого аж на 800 рублей.

     На первом этапе становления любого дела, затеваемого с коммерческой целью, трудно сразу рассчитывать на высокое качество оказываемых услуг, поэтому для привлечения к себе посетителей остается только одно — громко о себе заявить. Именно этот прием и стал использоваться с 70-х годов при открытии новых гостиниц. И если до того они были известны по именам их владельцев: Нижняя и Верхняя гостиницы Варенцова, гостиницы Киша, Кознова и др., то в последующие годы появляются «Рига», «Петербург», «Гранд-Отель», «Эрмитаж», «Метрополь», «Россия», «Бристоль».

     Ну а теперь ближе к делу. Как помнит читатель, извозчика мы давно уже отпустили, поэтому озаботимся новым провожатым, что нетрудно сделать либо в пивной, весьма располагающей к общению, либо в фойе электротеатра — смотря по тому, что из них было нашим конечным пунктом после прогулки по верхнему кварталу ул. Московской.

Фото 38

     К сожалению, от среднего квартала сейчас почти ничего не осталось — он больше всего подвергся реконструкции, и, находясь в нем, трудно, конечно, представить себя в Пензе дореволюционной, для этого придется пользоваться преимущественно только фотографиями, а не собственными ощущениями от созерцания образовавшейся исторической пустоты.

     Напротив нам сразу же бросается в глаза вывеска «Булочная Матвеева» (фото 38). Но идти наискось после пивной что-то не хочется: хоть и улыбающееся лицо у городового, но кто его знает... Поэтому перейдем улицу Нагорную и будем двигаться по нечетной стороне Московской.

Фото 39     В угловом доме (№ 31, фото 39), где, кто помнит, в наше время был один из первых в Пензе коктейль-баров, при старом владельце — титулярном советнике Семене Петровиче Попове — 15 августа 1871 года открылась мужская четырехклассная прогимназия, ученики которой после окончания ее имели право поступать в пятый класс гимназии без экзаменов (прим.админ.: В настоящее время на данном месте вздымается громадина ТЦ «Высшая лига», закончившая разрушение старой части второго квартала улицы Московской). В январе 1879 года в здании состоялись демонстрации «Всемирной выставки» Ф. Патека — что-то среднее между кино и цирком, представление о которой мы лучше получим, прочитав следующее объявление:

«С сего 24-го числа будет открыта 2-я замечательная выставка, в доме Попова, угол Московской улицы и Нагорного переулка, открыта ежедневно с 10 часов утра до 10 часов вечера для обозрения видов русско-турецкой войны (1877-1878 годов). <...>. Механические восковые фигуры, искусственно движущиеся, натуральной величины. Кроме того будет показываться замечательный змей удав из Южной Америки и другие замечательные предметы. Кроме всего <... > ежедневно с 3 часов до 9 часов вечера каждый час — представления замечательных дрессированных собак, единственных в Европе: Диана, Шнапсель и Фрида из Америки <...>»,

а далее говорится, что первая из них решает арифметические задачи, угадывает время на часах, различает национальные флаги и сколько лет каждому; вторая — узнает монеты, вещи и разные предметы, играет с кем угодно в карты в стуколку; третья играет на фортепиано и поет по нотам разные итальянские оперы, а Шнапсель дирижирует.

________________________32

33

Фото 40     С 1899 года в доме Попова разместилось 4-е городское начальное женское училище. Более пятидесяти лет здесь находился часовой и ювелирный магазин К. Г. Борисова, в угловой части здания с 1906 года помещался фруктовый магазин К. А. Арутюнова, а во флигеле, пристроенном к задней части дома по Нагорной улице, с 1890 года — фотография Егора Павловича Хоршева (фото 40). В 1912 году в дом С. П. Попова перебрался мебельный магазин М. И. Сарычевой, открывшей в нем еще и Фото 41отдел дамской и мужской обуви, но через четыре года прекратившей торговлю.

     Нижний этаж соседнего дома № 33 (фото 41), принадлежавшего купцу Николаю Егоровичу, а затем его жене Наталье Исаевне Сапелкиным, в 1903 году занял посудно-ламповый магазин Ивана Ивановича Бурова. Мы хорошо знали этот дом как магазин канцтоваров «Звездочка», так любимый детворой.

     Дальше шел дом мещан Дмитриевых (№ 35, фото 42), купивших его в 1888 году у Марьи Никитичны Гельпей, вдовы купца Николая Дмитриевича Гельпея. В нем Фото 42до самой революции размещался их оптический и оружейный магазин, которым заведывал их сын Федор Николаевич, а после его смерти, с 1915 года, все дела стала вести его жена Ольга Игнатьевна — председательница Родительского попечительного общества при 2-й Пензенской женской гимназии. Попасть вовнутрь этого магазина было пределом мечтаний каждого мальчишки: здесь их восхищенным взорам представали развешенные крутом на стенах и разложенные в витринах ружья, револьверы и кинжалы всевозможных систем и марок, а также патронташи и ягдташи, разные охотничьи принадлежности, медицинские инструменты, подзорные трубы, бинокли, оптические землемерные и винокуренные приборы, очки, пенсне, лорнеты, карманные часы, машинки для стрижки волос, кабинетные принадлежности, чайники, кофейники и другие хозяйственные вещи из британского металла, японские вееры для дач. Были и такие, к примеру, диковины, как бумажный ястреб, о котором сообщалось, что

«этот ястреб при самом слабом ветре на обыкновенной тонкой нитке поднимается на высоту более 1000 футов (т. е. 300 м. — А. Д.)и так хорошо подражает реенью настоящего ястреба, что уже издавна употребляется в Англии на охоте для запугивания куропаток. Спускание ястреба очень легко и может служить забавою как для маленьких детей, так даже и для взрослых».

Вот на это последнее он, скорее всего, и был рассчитан: плохо ли заиметь такого бумажного змея на зависть другим. Этот магазин назывался еще верхним оружейным, в отличие от такого же магазина, расположенного четырьмя домами ниже, принадлежавшего тоже Гелъпеям — Александру Николаевичу и Александре Федоровне; последняя известна еще тем, что после смерти

________________________33

своего мужа открыла бесплатную глазную лечебницу в Пензе, названную его именем.

=========================
Читать далее: Улица Московская, стр. 34-43.

=========================