Рейтинг:  5 / 5

Александр Степанович ГРИН«СЛУЖИТЬ МНЕ
ПРИШЛОСЬ В ПЕНЗЕ...»

О том, что в Пензе, на Западной Поляне, в одной из квартир есть автограф А. С. Грина, мне сообщил учитель Е. В. Колеганов, последние десять лет, до ухода на пен­сию, работавший научным сотрудником в областном ар­хиве. Евгений Васильевич — уроженец саратовского го­рода Петровска, но вся его жизнь связана с городом на Суре: здесь окончил среднюю школу № 1 и педагогиче­ский институт имени В. Г. Белинского, преподавал в 1-й вечерней школе. Он — автор ряда краеведческих публика­ций в областной печати и альманахе «Земля родная», материалов, повествующих о пензенских страницах био­графий М. Горького и А. С. Грина.

Е. В. Колеганов и познакомил меня со старожилом нашего города Е. И. Студенцовой, которая любезно по­казала первый номер журнала «Современный мир» за 1915 год с рассказом «Искатель приключений» и выцвет­шей вязью дарственной надписи в правом углу обложки:

«Екатерине Ивановне Студенцовой вечно благодарный Грин».

Она говорила о своих встречах с писателем в предреволюционном Петрограде, называла имена А. И. Куприна, сейчас забытых поэтов Л. И. Андрусона и Я. В. Гордина, с которыми будущий автор «Алых парусов» любил «бродить по Питеру». По воспоминаниям Е. И. Студенцовой,

«Грин был довольно высокого роста, худой, но гибкий и ловкий... Очень ценил чуткость, ласку и чувствовал себя хорошо только с друзьями».

С писателем Екатерину Ивановну познакомил стар­ший брат Николай, тоже живший в Петрограде и имев­ший (ее слова) «много точек соприкосновения» с А. С. Грином. Студенцовы посещали Александра Степановича «в номерах на Литейном», видели его на вечере-концер­те, который устроило в пользу бедных студентов и ране­ных воинов пензенское студенческое землячество. Его афиши и программу Е. И. Студенцова через десятилетия передала в Театральный музей имени А. А. Бахрушина.

Фамилия братьев встретилась в неоконченном рас­сказе А. С. Грина «Тюремная старина», впервые опубли­кованном в № 7 журнала «30 дней» за 1933 год.

«Меня отдали в солдаты, — сообщал его автор.— Затем канцеля­рия воинского начальника всосала меня своими безуко­ризненными жабрами, и я поехал среди других, таких же отсрочников, в город Пензу... Я прослужил в солдатах около года... К тому времени я познакомился с вольно­определяющимся Студенцовым, соц.-революц...».

А вот выдержки из полицейских бумаг, найденных в одном из архивов ленинградским литературоведом В. И. Сандлером, составителем нескольких книг А. С. Гри­на, сборника воспоминаний о нем.

«Прапорщик запаса армии Александр Иванов Студенцов, — говорится в офи­циальном документе,— обвиняемый в преступлении, пре­дусмотренном 252 ст. Улож. о наказ., как видно из его послужного списка, проходил военную службу, в качестве вольноопределяющегося, в 213 Оровайском резерв­ном батальоне, ныне того же названия резервном пол­ку...».

Это пехотное подразделение размещалось в Скобелевских казармах (в районе Автоматного переулка, недале­ко от вокзала станции Пенза-I). Здесь с весны 1902 года и проходил службу сын вятского конторщика Александр Гриневский, будущий автор «Алых парусов» и «Бегущей по волнам», послужной список которого также сохранил­ся в архивных фондах.

«1902. Март, 18-го, — сообщали лаконичные строки,— зачислен в батальон рядовым. Июль, 8-го: исключен из списков батальона бежавшим. Июль, 17-го: зачислен в списки батальона из бегов. Июль, 28-го: предан суду. Ноябрь, 28-го: исключён из списка батальона бежавшим».

В графе «Подвергался ли наказа­ниям и взысканиям» — запись:

«По приговору батальон­ного суда, учрежденного при 213 Оровайском батальоне, состоявшемся 7 августа 1902 года. За самовольную от­лучку, покинутие мундирной одежды в месте, не предназ­наченном ее хранению. За промотание мундирной одеж­ды, вместе и амуничных вещей, выдержан под арестом на хлебе и воде три недели без перевода в разряд штраф­ников».

Побегу из батальона способствовали царившие там жестокие нравы, муштра, издевательства офицеров и ун­теров.

«Моя служба, — писал А. С. Грин в том же расска­зе «Тюремная старина»,— прошла под знаком беспрерыв­ного и неистового бунта против насилия».

Здесь же строки об А. И. Студенцове:

«...он не раз во­дил меня на конспиративную квартиру, где семинаристы и студенты давали мне читать «Солдатскую памятку» Л. Толстого и еще кое-что. Все, что я знал о жизни, повернулось разоблаченно-таинственной стороной; энтузи­азм мой был беспределен, и, по первому предложению Студенцова, я взял тысячу прокламаций, разбросав их во дворе казармы... Не стерпев «дисциплины», я бежал со службы при помощи того же Студенцова...» (1).

Написанное А. С. Грином в «Тюремной старине» под­твердила его жена Нина Николаевна, последние годы жившая в Старом Крыму, там создавшая музей писате­ля.

«...Летом в домике Александра Степановича,— писа­ла она автору 6 ноября 1963 года, — бывает очень много людей; я — сама его обслуживаю, разговариваю с при­ходящими; к концу каждого дня устаю безмерно; утром начинаю снова... Домик А. С. (инициалы писателя — О. С.) — моя частная квартира, а не официальный му­зей. И через эту частную квартиру нынче, напр., прошло 6000 человек...».

А. С. Грин со своей второй женой Ниной Николаевной. Старый Крым. 1926 г.Е. И. Студенцовой Нина Николаевна прислала две фотографии мужа (на одной писатель запечатлен с род­ными, на другой — незадолго до смерти), писала в Пензу 19 августа 1959 года:

«Об Александре Ивановиче Студенцове я знаю от А. С. Знаю, что он дал А. С. три рубля, ватную куртку и розовую ситцевую рубаху, теплую шап­ку, чтобы он мог бежать из полка...».

Другое письмо, да­тированное 14 января 1962 года:

«А. С. рассказывал мне, что он разбросал 1000 прокламаций. Тогда, когда он их разбрасывал, еще назывался Гриневский, а затем по под­ложному паспорту Александр Степанович Григорьев — до ноября 1903 года, когда его арестовали».

В письме Н. Н. Грин и рассказе самого писателя идет речь о большом количестве прокламаций, что вызывает некоторое сомнение, потому что сведения о таком, из ряда вон выходящем событии неизбежно дошли бы до жандар­мерии, которая неусыпно следила за распространением нелегальных изданий. Даже одна «брошюра преступного содержания», обнаруженная «против лагеря Оровайского баталиона», вызвала 15 июля 1902 года письмо проку­рора окружного суда, поручившего своему товарищу «иметь наблюдение» за производившимся по этому делу дознанием (2).

Поиски материалов об А. С. Грине привели Е. В. Колеганова в дом № 59 по улице Гоголя, где жил пенсионер А. А. Морозов. В 1902 году Алексею Архиповичу было 15 лет, и память сохранила один из ноябрьских дней, ког­да старший брат Григорий, служивший телеграфистом на железной дороге, сказал ему, что ночью из Скобелевских казарм должен бежать один солдат, зайти к ним и уже отсюда отправиться на станцию.

О помощи беглому, по воспоминаниям А. А. Морозо­ва, мог попросить Григория прапорщик Студенцов, а ско­рее всего В. Н. Бурденко, служивший фельдшером в том же Оровайском батальоне. Брат знаменитого нейрохирур­га, Владимир Нилович работал в земской больнице Ниж­него Ломова, жил в Пензе, а последние годы работал в Чаадаевском туберкулезном санатории.

Квартира, где в 1902 году жили Морозовы, находи­лась в доме № 41, еще несколько лет назад стоявшем на улице Плеханова (бывшей Большой Кочетовке). Имен­но сюда и пришел высокий худой солдат, молча передал Григорию письмо, получив взамен заранее припасенное осеннее пальто и билет до Саратова. Из этого небольшого дома беглец пошел по темным пустынным улицам к стан­ции Пенза-3: оттуда отходили поезда на Саратов.

А. А. Морозов до конца своих дней жил в Пензе: скон­чался в марте 1978 года, в канун своего 92-летия. Алек­сей Архипович, родившийся в селе Ростовка, сейчас Ка­менского района, был исключен из училища за участие в революционных событиях, содержался в Самарской тюрьме. После революции он окончил Харьковский гео­дезического и земельного устройства институт, работал в Пензенском губземуправлении, преподавал в технику­мах: землеустроительном и четверть века — в совхозно-огородном (сейчас совхоз-техникум имени В. И. Ленина), читал курс геодезии в только что организованном сель­скохозяйственном институте (3).

Покинув Пензу, дом на Большой Кочетовке, А. С. Грин перешел на положение «нелегального», скрываясь от по­лиции, по его словам, «скитался по разным городам Рос­сии». В его «Автобиографической повести» (в главе «Се­вастополь») назван и Саратов, где он взял «кипу рево­люционной литературы», а уезжая оттуда, «захватил слу­чайно оказавшегося в городе эсера, семинариста Пята­кова из Пензы» (по данным охранки — Пятнова. — О. С.), который

«вместе с другими комитетчиками организовывал мой побег из Оровайского батальона (я был рядовым)...».

«На обратном пути, — продолжал писатель, — в треть­ем классе Харьковского вокзала за стол против меня сел молодой офицер в форме Гензарского батальона из Пен­зы. Он приглядывался ко мне. Я думал, что меня арес­туют. Но офицер сказал:

— Не бойтесь. Я вас знаю: вы — Гриневский? Вы бе­жали в прошлом году, предварительно разбросав про­кламации? (Точно: я разбросал их.)

Что-то мне подсказало признаться.

— Ничего. Я вам сочувствую! — сказал офицер, про­тянул мне руку и ушел».

Пребывание в городе, где А. С. Грин «прослужил сол­датом около года», впервые встретился с людьми, пред­ложившими ему вступить на путь борьбы с существующими порядками, нашло отражение и в других произве­дениях писателя. В самом первом его рассказе «Заслуга рядового Пантелеева», изданном в 1906 году и сразу же уничтоженном полицией, показан

«вымуштрованный и щеголеватый батальон ***—ского полка», «серая сол­датская масса, бесформенная и густая... Люди, усталые и измученные строевыми учениями, стрельбами, чисткой винтовок и караульной службой...».

О солдатчине, помнившейся по Оровайскому батальо­ну, видимо, идет речь в «Истории одного убийства», впер­вые опубликованной в 1910 году.

«Его назначили в Пен­зу,— писал А. С. Грин в другом рассказе «Тихие буд­ни», появившемся спустя три года, и говорил о молодом человеке Степане Соткине, из мещан», который отбывал там службу: «За Сурой раскинулись белые, среди зеле­ных аллеек, палатки О—ского батальона» (4).

«Известно, — писал 8 июля 1967 года в «Пензенской правде» исследователь творчества писателя В. И. Сандлер,— что в период с 1908 по 1912 год Грин написал и опубликовал новеллу «Арестная палатка», где рассказал о своем первом побеге из Оровайского батальона и трех­недельном аресте. Готовя уже в двадцатые годы собра­ние сочинений для издательства «Мысль», Грин в переч­не указал на одну из петербургских газет, где была на­печатана «Палатка», но там рассказа не оказалось. До сих пор он не найден».

О городе на Суре А. С. Грин написал и в автобиогра­фии, хранящейся в фондах Пушкинского дома (Институт русской литературы) Академии наук СССР, обнаружен­ной писателем из города Кирова Е. Д. Петряевым.

«В этом же году (1901-м), — сообщал Александр Степано­вич, — я по желанию отца (отчасти и по своему собствен­ному) был сдан в солдаты. Служить мне пришлось в Пен­зе, в 213-м Оровайском резервном батальоне. Службу я возненавидел мгновенно и, достаточно просидев в кар­цере, бежал летом 1902 г., но был пойман в Камышине и отсидел еще месяц. Скоро я познакомился с револю­ционерами. Они устроили мне второй побег зимой 1902 г.» (5).

Кто же были братья Александр и Николай Студенцовы? При встрече Екатерина Ивановна показала их фото­графию, рассказала о жизни и судьбах. Оказалось, что после побега А. С. Грина оба они, уроженцы села Литомгино, сейчас Пензенского района (6), по-прежнему, «ввиду установленной политической неблагонадежности» (7), на­ходились под надзором полиции. С их участием был соз­дан «Союз объединившихся кружков», в который входи­ли учащиеся гимназий, землемерного и реального учи­лищ, фельдшерской школы и духовной семинарии. На его собраниях читались запрещенные брошюры, которые за­тем переправлялись в села губернии.

В начале 1902 года мокшанский уездный исправник доложил губернатору, что бывший студент Харьковского ветеринарного института Н. И. Студенцов в течение двух месяцев жил в деревне Ивановке Царевщинской волости, состоял домашним учителем у земельного начальника 2-го участка барона Н. Н. Штемпеля. Тот вскрыл письмо, адресованное Николаю Ивановичу, и «заподозрил его в неблагонадежности». Барон сразу же рассчитал воль­нодумца и написал донос в жандармерию. 17 апреля Н. И. Студенцов, «обвиняемый в государственном пре­ступлении», был арестован и заключен в тюрьму (8).

В «Ведомости о лицах, состоящих под надзором поли­ции в Пензенской губернии и уездах» за 1903 год, также указан «сын священника села Блохина Пензенского уез­да Николай Иванов Студенцов», «за государственное пре­ступление» подвергнутый «на три года гласному надзо­ру полиции». Интересно, что в списке отмечены: студент Харьковского университета Вячеслав Алексеев Карпин­ский, уроженец Пензы, впоследствии известный партий­ный деятель, видный публицист, Герой Социалистическо­го Труда, а также М. Г. Сивачев, сосланный «за участие в пропаганде среди рабочих» (9). Михаил Гордеевич, поз­же месяцами живший в селе Васильевка Пензенского уез­да, стал тоже литератором, чье творчество привлекало внимание М. Горького и Л. Н. Толстого.

После Пензы Н. И. Студенцов до осени 1911 года на­ходился в ссылке. Оттуда однажды приезжал на родину и, по словам Екатерины Ивановны, ныне тоже покойной, рассказывал, что в Пинеге живет ссыльный Гриневский. Е. И. Студенцова считала, что прототипом Мары из по­вести А. С. Грина «Ксения Турпанова» послужила жена пензенского семинариста К. Надеждинского, тоже отбы­вавшего ссылку в Архангельской губернии.

А. И. Студенцов в конце 1909 года проходил по делу о Пензенской центральной группе учащихся партии со­циалистов-революционеров, которые ставили «целью сво­ей деятельности насильственное, путем вооруженного восстания, изменение установленного в России основны­ми законами образа правления на демократическую рес­публику...». Оно слушалось 19, 20 декабря и закончилось тем, что вступивший в «преступное сообщество» прапор­щик запаса был сослан на поселение. «По вступлении приговора в законную силу,— говорилось в отчете «Пен­зенских губернских ведомостей», — но до обращения оно­го к исполнению настоящий приговор в отношении Алек­сандра Студенцова через министра юстиции представить на усмотрение его Императорского Величества» (10).

Александр Иванович пересмотрел свое отношение к эсеровской организации. 20 июля 1922 года губернская газета «Трудовая правда» напечатала его письмо, в кото­ром он сообщал, что «непрерывно, не выходя из партии, стоял в оппозиции к ее центру, а в 1907 году, когда после двух годичных сидений, снова стал во главе пензенской организации, писал о необходимости реорганизовать раз­битую и разложившуюся партию в духе принципов зем­левольческих и народовольческих обществ...». Обраща­ясь к тем, «кто не вошел в ряды Коммунистической пар­тии, но вполне откачнулся от авантюристской линии по­ведения центра партии с. р. и в настоящее время стал лойяльным гражданином Советской Республики, искрен­не примирившись с нею, работой своей служа на ожив­ление ее», А. И. Студенцов называл имя Н. Г. Чернышев­ского.

Свое выступление в газете он закончил так: «...пола­гаю, что он благословляет нас на работу укрепления мо­лодой Советской Республики».

В сноске к письму Александр Иванович писал: «Аван­тюризм центра блестяще был изобличен и высмеян тог­дашней социал-демократической газетой «Искра»...». Он не указал, что в номере первой марксистской нелегаль­ной газеты за 1 июня 1902 года было указано имя его брата, арестованного в Пензе: «бывш. студент Харьков­ского ветеринарного института Николай Студенцов».

После Великого Октября А. И. Студенцов жил в Инсаре (сейчас Мордовской АССР), выпустил там книги: «На заре освобождения (о значении Н. Г. Чернышев­ского в русской литературе и жизни)», «Чему учат нас детские годы Н. Г. Чернышевского», посвятив памяти «великого писателя и вождя русского общества» первый номер журнала «Хлебозор», который выпускался под его редакторством, как орган Совета крестьянских депута­тов. По воспоминаниям сестры, в пятом номере этого из­дания были напечатаны мемуары о Пензе.

В 1926 и 1928 годах А. И. Студенцов издал в Пензе книги «Саратовское крестьянское восстание 1905 года» и «Н. Г. Чернышевский о самообразовании». Им была подготовлена рукопись «Н. Г. Чернышевский как педа­гог», не увидевшая света. Во время культа личности Сталина он был необоснованно репрессирован, но все его рукописи удалось спасти. Сейчас они хранятся в Центральном государственном архиве литературы и ис­кусства СССР в Москве (11).

А. И. Студенцов, работавший в Пензе дворником детского дома, был арестован 23 января 1937 года и 19 ноября осужден тройкой при УНКВД по Куйбышев­ской области к расстрелу. Его обвинили в том, что он якобы являлся руководителем эсеровской организации, занимался вовлечением в нее новых членов, готовил вооруженное восстание против Советской власти. Одно­временно с ним были арестованы и приговорены к выс­шей мере наказания его братья Николай и Валериан (первый тоже работал дворником, второй заведовал фи­лиалом конторы «Книгосбыт»). Через сталинские лагеря прошла и Н. Н. Грин, которой мы обязаны созданием в Старом Крыму музея писателя.

 *     *     * 

      Примечания:

1 Грин А. С. Джесси и Моргана. Повесть.Новеллы. Роман. Л., 1966, с. 129-130, 501.

2 ГАПО, ф. 43, оп. 1, д. 54, л. 8.

3 Биографические сведения об А. А. Морозове сообщил автору его сын — Лоллий Алексеевич, живущий в Пензе.

4 Грин А. С. Собр. соч. М., 1965. Т. 6, с. 348; т. 1, с. 461, 432, 431, 460; т. 2, с. 353-355.

5 Петряев Евг. Новое о Грине. — Волга, 1974, № 6, с. 190.

6 Воспоминания об Александре Грине. Л., 1972, с. 475: неточно указано, что «Николай Студенцов был сыном священника из города Пензы».

7 ГАПО, ф. 58, оп. 1, д. 316, л. 1.

8 Там же, ф. 5, оп. 1, д. 7339, л. 196, 199.

9 Там же, д. 7424, л. 45, 40, 41-42.

10 Пензенские губернские ведомости, 1909, 22 декабря.

11 Храбровицкий А. Рукописи А. И. Студенцова. — Пензенская правда, 1963, 18 мая.

 ________________________________________
Источник: Поиски и находки: Из записных книжек краеведов [Сборник]. —
Саратов: Приволж. кн. изд-во (Пенз. отд-ние). Кн. 2. — 1990. — 192 с.: ил. с.  81-89.
________________________________________