I

I

...28 сентября 1904 года «Пензенские губернские ве­домости» в разделе «К войне» перепечатали телеграмму из «Правительственного вестника». В сообщении из ки­тайского города Мукдена (ныне Шэньян) говорилось о том, что японский разъезд бросил в сторону русского разъезда пакет, адресованный в штаб Маньчжурской армии. В нем находилось письмо с описанием подвига русского воина:

«Запасной солдат Василий Рябов, 33 лет, из охотничь­ей команды 284-го Чембарского полка, уроженец Пен­зенской губернии Пензенского уезда села Лебедевки, одетый, как китайский крестьянин, 27 сентября нового стиля сего года был найден нашими солдатами в преде­лах нашей передовой линии.

Рябов был приговорен к смертной казни. Последняя была произведена ружейными выстрелами. Доводя об этом до сведения русской армии, наша армия не может не высказать наших искренних пожеланий уважаемой армии, чтобы последняя воспитывала побольше таких ис­тинно прекрасных, достойных полного уважения воинов, как означенный Рябов...».

Стало известно, что солдат вызвался добровольно пойти во вражеский тыл «для разведывания о местопо­ложениях и действиях» японских войск. Переодевшись в китайскую одежду, «охотник» (так называли в те време­на разведчиков) прошел по южно-восточному направле­нию через линии чужих окопов и, когда уже возвращал­ся обратно, наткнулся на разъезд, который и доставил русского в свой штаб.

В. Т. Рябов не стал скрывать, что он — солдат Чем­барского полка и родом из Пензенской губернии. Это бы­ло все, что услышали от него на допросах японцы. Не­смотря на угрозы, побои, обещание сохранить жизнь, Ва­силий Тимофеевич молчал. Молча, не прося пощады, выслушал он и вынесенный ему смертный приговор.

Мужественно вел себя В. Т. Рябов и в день казни, на вопрос: «Не имеет ли что сказать перед смертью»

— ответил гордо и коротко:

«Готов умереть за Отечество».

На предложение: «Мы вполне входим в твое положение, обещаем постараться, чтобы было передано твоим ро­дителям, жене и детям, что ты так храбро и твердо шел на подвиг смерти... притом, если есть что передать им от тебя — пусть будет сказано»

— последовал ответ:

«Покор­но благодарю — передайте, что было».

Василий Тимофе­евич спокойно встал перед строем японских стрелков, показав, как умеют умирать русские солдаты. Некоторые из присутствовавших не могли сдержать слез, по словам очевидца, «сочувствие к этому истинно храброму, преис­полненному чувства своего долга, примерному солдату — достигло высшего предела».

Под письмом стояла подпись: «С почтением — капи­тан штаба японской армии».

Вслед за этим сообщением в Пензу пришло еще одно известие. Начальник 31-й пехотной дивизии извещал губернатора:

«Подъесаул Первого Оренбургского полка Кочуров представил мне найденный урядником того же полка Михаилом Соломовым пакет, привязанный к дере­ву, адресованный японцами русской армии.

Этот исторический характерный документ мною был представлен по начальству. Ныне в «Вестнике Маньч­журской армии» от 27 сентября с. г. за № 55 этот до­кумент отпечатан. Считаю своевременным и уместным представить вырезку из означенной газеты».

Письмо пришло издалека: 31-я пехотная дивизия за­нимала позиции у Подовязи на Мандаринской дороге, в 15 верстах от Мукдена (1).

Подвиг В. Т. Рябова всколыхнул страну. Из различ­ных городов в Пензу шли пожертвования. На «отрезных купонах» переводов, которые хранятся в областном архи­ве, можно прочитать: Астрахань, Уфа, Харбин, Коканд, Харьков, Нижний Новгород (ныне Горький), Тула, Жи­томир, Варшава, Лодзь, Хабаровск. Прислали деньги учи­теля хутора Колодезного 1-го Донского округа, учащие­ся Кронштадтского реального училища. Рубль пятьдесят отправил неизвестный Я. П., по пять рублей — китайский поручик из Мукдена Ко-Оыр-Тзя (в архивном деле со­хранилась его визитная карточка), прапорщик из Курска Б. Гулак-Артемовский.

Даже через десятилетия нельзя без волнения читать эти скупые записи. Вот сообщение, что два рубля отпра­вил вдове солдата учитель пензенского села Дубасово Семен Полозов. Он прочитал известие о подвиге В. Т. Ря­бова своим ученикам, и те, буквально по копейкам, соб­рали эту сумму.

Шесть рублей прислал заведующий двухклассным Головинщинским училищем П. Дюмаев. И здесь большой список учеников, сделавших пожертвования: 3, 6, самое крупное — 20 копеек... (2)

II

II

Сельцо Лебедевка, где родился герой русско-япон­ской войны, расположилось недалеко от Пензы, на бере­гу небольшой речушки. Как писала губернская газета,

«нищета у лебедевских крестьян поразительная: ни одной основательной избы, ни одного хозяйственного крестьян­ского двора. Все село... из избушек на курьих ножках... серо, грустно...».

Здесь же разбросала свои халупы и де­ревня Ивановка, в которой проживала семья крестьяни­на Тимофея Рябова.

Жили Рябовы, по выражению печати тех лет, «ужас­но бедно», хотя глава семьи и любил кормилицу-землю, много трудился на своей полосе. Помогали ему жена Анна Ивановна, «русская баба, умная, работящая, в из­бе всегда у нее чисто, опрятно», дети — Анисья и Иван.

Вспоминали Васятку: росту он, по словам двоюрод­ного брата В. Г. Соломонова, был

«ниже среднего. Плот­ный... Волосы черные, глаза карие, большие... Лицо — широкое, скуластое... Нос — прямой, рот большой, усы небольшие. Руки — крупные, заскорузлые, мозолистые. В походке быстрый, увертливый. На словах прямой, смет­ливый, словоохотливый».

Кстати сказать, Вавил Гри­горьевич имел отношение к типографскому делу: более 20 лет работал наборщиком в губернской типографии, состоял ее фактором (управляющим технической частью). Его фамилия указана среди явок и адресов, ко­торые имелись у Восточного бюро ЦК РСДРП, за связь с которым В. Г. Соломонов в 1909 году был уволен. На его бумагах стоят визы: «Немедленно отчислить», «Оста­вить без движения» (3).

По словам отца, Василий «был любознательным, лю­бил ходить на галерку в театр». Он не закончил Лебедевской школы, еще мальчишкой стал помогать родите­лям, нередко ездил в Пензу — продавать сено или со­лому. Нравилось ему бывать в поле у лошадей, ездить за снопами, играть с товарищами в козны...

Жили в Ивановке, а суженую Василий повстречал в Лебедевке, куда и послали сватов. Не хотела Афимия Фроловна сначала идти: небогато жили Рябовы, да и Ва­сятка, хоть шустрый был парень, не отличался статью и красотой. Но полюбился он ей — была сыграна свадьба..

Когда пришел срок, В. Т. Рябова призвали на дей­ствительную службу. Проходил он ее в 9-й роте Боро­динского полка, который размещался в Замостье Люб­линской губернии (сейчас Польской Народной Респуб­лики). Писал оттуда мало, как и все темные, полугра­мотные солдаты. Вот текст одного из его писем:

«Кланя­юсь я вам, милые мои и дорогие богоданные родители Тимофей Васильевич и дорогая мама Анна Ивановна, от своего бела лица и до сырой земли и еще целую вас нещетно число раз и прошу ваше родительское благосло­вение, которое может существовать по гроб моей жизни. Еще кланяюсь я дорогой своей и милой супруге...».

Когда после службы Василий вернулся домой, то узнал, что жена живет в Лебедевке у своих родителей. Со­брав с помощью родственников немного денег, он купил сруб и стал строиться рядом.

В доме стояла нищета: Василий работал сторожем на Рязано-Уральской железной дороге, рассыльным в частном купеческом доме. Когда началась война с япон­цами, ушел на фронт, чтобы совершить свой Героический подвиг. Дома оставалась жена с детьми.

Архивы сохранили потрясающий документ: письмо Тимофея Васильевича Рябова, написанное 10 декабри 1904 года. Он просил о пособии, вспомоществовании, пи­сал, что находится «в крайне бедственном положении», помощи от сельского общества не получает, а у сына Ива­на средств нет — «обременен большой семьей с малолет­ними детьми».

Отец героя войны был неграмотен. Вместо него пись­мо подписал племянник В. Г. Соломонов.

В губернии прошение положили под сукно, где оно и пролежало почти три года. Лишь 31 октября 1907 года власти вынуждены были прислать в Лебедевку полицей­ского надзирателя, который и произвел «дознание о ма­териальном имущественном и семейном положении кре­стьянина названной деревни Тимофея Васильева Рябо­ва».

Этот визит был вызван сообщениями столичных га­зет. Одна из них, «Голос Москвы», писала:

«В настоя­щее время старик Рябов вместе с женой в буквальном смысле слова голодают. Тот, кто сумел соответствую­щим воспитанием и влиянием дать России богатыря, за­служившего вечную благодарность Родины, не может оставаться на улице без гроша».

Положение семьи было незавидным. Отец солдата, живший с братьями Яковом, Григорием и Егором, ничего не имел, «кроме ветхой деревянной избы» и «плетневого хлева».

«Сын его,— сообщал полицейский надзиратель, — у которого старик с женой в настоящее время проживает, состояния тоже бедного и улучшить материальное поло­жение старика-отца и матери он не в силах» (4).

Помощь, несмотря на выступления печати, не была оказана. 1 августа 1908 года в губернских «Ведомостях» появилось короткое сообщение:

«Скоропостижно скон­чался крестьянин с. Лебедевки Тимофей Рябов, отец ге­роя русско-японской войны».

Но передовая, прогрессивная Россия помнила о под­виге простого русского солдата, не склонившего перед врагами головы. Учителя губернии, по инициативе ин­спектора народных училищ П. Ф. Орелкина, собирали деньги для оказания помощи матери В. Т. Рябова, кото­рая жила у многодетного старшего сына. По их требо­ванию в Лебедевке 9 мая 1909 года состоялось торжест­венное освящение и открытие сельской школы — своеоб­разного памятника рядовому русской армии. К этому дню губернская газета выпустила отдельный листок, помести­ла фотографии школы, отца, матери героя. На торжестве присутствовали солдаты Инсарского и Оровайского пол­ков.

Прогрессивная Россия хотела знать, как погиб сол­дат, где его могила. В газеты поступали письма с требо­ванием перенести прах В. Т. Рябова на родину.

И вот через пять лет после расстрела майор японско­го генерального штаба Хатамсусе Хамаомоте, лично доп­рашивавший русского «охотника», начертил три схемати­ческие карты мест, где происходила казнь. Их копии и были вручены поручику 216-го пехотного резервного Ин­сарского полка А. И. Самсонову, отправившемуся в мес­течко Янтай.

Стало известно, что В. Т. Рябов был схвачен в китай­ской одежде: длинном халате, соломенном шлеме и ко­жаных башмаках. Казнь состоялась утром, и присутство­вало на ней до трехсот японских солдат, много офицеров. Расстреливали по-японски — в пятнадцати шагах. Сол­даты стояли в затылок друг другу. Если один промахи­вался, стрелял следующий. Командовал офицер, опуская и поднимая шашку. Василий Тимофеевич был посажен на землю. Первый же выстрел оказался смертельным...

В двадцати шагах от могилы стояло дерево. Ее и на­шли по оставшемуся от него на косогоре пеньку. А то, что погребен там В. Т. Рябов, опознали по останкам ша­ровар и китайских туфель, следам пули, попавшей в ниж­нюю челюсть...

И вот наступил день, которого ждали в России. 26 сентября 1909 года «Пензенские губернские ведомости» опубликовали сообщение:

«11 сентября с товарно-пасса­жирским поездом № 11 проследовали через ст. Иркутск в Россию из Маньчжурии останки героя, рядового Рябо­ва, расстрелянного японцами в минувшую войну. Тело Рябова сопровождает офицер полка подпоручик Воропа­ев».

Состав шел через Челябинск, Читу.

3 октября губернская газета поместила заметку «Прах Рябова на родине». Вот ее текст:

«Пять лет хранила вра­жеская земля прах русского солдата Василия Рябова. На месте Ляоянского боя показали его могилу. Останки были в той же китайской одежде, в которой герой шел во вражеский лагерь.

Тело Рябова идет на свою родину. Родная земля за­кроет его прах. Родина в лице родных и односельчан, а больше всего Инсарского полка, будет хранить его па­мять.

Жил он простым серым крестьянином, пусть так!

Но умер Василий Рябов героем! Поклонимся его стра­данию».

Через три дня вагон с останками героя был подан к платформе Пензенского вокзала, где в почетном карауле шпалерами выстроились войска гарнизона. Улицы были переполнены народом. На домах висели траурные флаги. Прах В. Т. Рябова через Тамбовскую, Пешую, Введен­скую и Инвалидную (ныне Богданова, Свердлова, Бау­мана) улицы был отправлен в Лебедевку, где и захоро­нен в ограде школы, посвященной его имени. Пел воен­ный хор, играли оркестры Оровайского и Инсарского пол­ков. Войска произвели установленный залп…

III

III

14 марта 1943 года областная газета «Сталинское знамя» напечатала письмо дочери В. Т. Рябова — П. В. Асташкиной, которое она послала на фронт мужу Васи­лию Антиповичу: он в звании лейтенанта служил командиром взвода связи.

«Помни о своём тесте,— писала Пелагея Васильевна.— Люби Родину и будь преданным ей до конца, как он. Жду твоего возвращения...».

Славные героические традиции отца продолжил его сын — И. В. Рябов. Ровесник века, он учился в Пензен­ском городском начальном училище, в 1-й гимназии, Симбирском кадетском корпусе, а в 1918 году вступил добровольцем в ряды Красной Армий, участвовал в граж­данской войне, в девятнадцатом стал членом Коммунис­тической партий. Илья Васильевич сражался в рядах отдельной стрелковой бригады на Северном Кавказе, находился на Южном фронте, был военкомом батальона 108-го стрелкового полка. С марта по октябрь 1922 года учился на Новочеркасских пехотных командирских кур­сах.

Демобилизовавшись, И. В. Рябов до 1927 года рабо­тал инструктором Городищенского укома партии, учился в Ростове-на-Дону, заведовал отделом горсовета, воз­главлял лесхоз под Лунином, завод «Техжиркорм». В ан­кете, заполненной им собственноручно, есть запись:

«Отец в 1904 г. убит на войне, мать — батрачка».

Во время Великой Отечественной войны батальонный комиссар И. В. Рябов находился на Западном фронте, служил в 1199-м полку 354-й Калинковичской Краснозна­менной ордена Ленина и ордена Суворова II степени стрелковой дивизии, формировавшейся на территории об­ласти. По свидетельству однополчанина, подполковника Н. В. Седова, живущего в Пензе, Илья Васильевич был мужественный, не боящийся опасности человек, душев­но открытый и простой в обращении с бойцами. 18 ав­густа 1943 года областная газета напечатала портрет подполковника И. В. Рябова, работы Б. И. Лебедева, ны­не народного художника РСФСР, также живущего в об­ластном центре.

Демобилизовавшись из армии, Илья Васильевич в течение восьми лет служил в областном управлении ми­лиции— был заместителем начальника политотдела. По­следние годы работал в управлении автодороги Моск­ва-Куйбышев. Коммунист с 1919 года, неоднократно избирался секретарем партийной организации, был чле­ном внештатной партийной комиссии Ленинского райко­ма КПСС.

Подполковник И. В. Рябов, скончавшийся 11 сентяб­ря 1964 года, награжден орденами Красного Знамени, Отечественной войны II степени, тремя — Красной Звез­ды. При его участии во время войны на здании новой, выстроенной вместо сгоревшей, школы была установле­на мемориальная доска, посвященная рядовому В. Т. Ря­бову, погибшему за Родину в русско-японской кампании. На ее открытии присутствовали родные солдата, высту­пали: редактор терновской районной газеты А. П. Са­винков, ныне заслуженный работник культуры РСФСР, живущий в Пензе, а также 67-летний Григорий Василье­вич Фролов, служивший с героем в Чембарском пехотном полку.

IV

IV

Первые литературные произведения о подвиге пензен­ского крестьянина были написаны еще в 1904 году. Сра­зу же после сообщения о гибели В. Т. Рябова Алексей Болдырев прислал из Тамбова стихи, ставшие народной песней:

В селе он воспитан  крестьянской средою,

Где свято хранили завет —

Стоять за родную отчизну горою

В годины несчастий и бед.

Врагом он присужден был к казни печальной...

И вот ряд стрелков перед ним.

Простился он мысленно с родиной дальней,

Отправил поклон всем родным...

Кончиной спокойною слезы восторга

Он вызвал у наших врагов.

И память о нем сохранится надолго

На славу России сынов.

В 1905 году стихотворение «Рябов. Быль в семи гла­вах» написал и издал в Евпатории поэт С. Пальгунов. «Подвиг Василия Рябова» — так называлась поэма Ми­хаила Коханского, изданная через два года. Ее семь стра­ничек были отпечатаны тиражом в 500 экземпляров. В Пензе, Одессе, Орле ставилась патриотическая пьеса подпоручика Дмитриева «Василий Рябов».

В пензенском театре «Модерн» показывалась «про­грамма картин в трех больших отделениях «Геройский подвиг рядового В. Рябова...».В ней была и беседа с по­ручиком А. И. Самсоновым, который искал могилу героя-солдата.

В нашем областном архиве хранится книга «Рядовой Василий Рябов», изданная в 1909 году в типографии губернского правления. Составитель — штабс-капитан Инсарского полка В. М. Ватель включил в нее докумен­ты из архива Чембарского полка, свои публикации в га­зете «Русский инвалид», рассказ поручика А. И. Самсонова, рапорт вахмистра Манылова, а также источники, данные японским офицером.

Не забывали о подвиге солдата и советские писатели. 27 декабря 1940 года генерал-майор А. А. Игнатьев опуб­ликовал в областной газете статью «Смерть Василия Ря­бова». Алексей Алексеевич написал о нем и в своей книге «Пятьдесят лет в строю», отметив:

«Затишье и ожидание на фронте были не по сердцу некоторым смельчакам; они сами вызывались пойти в разведку, и имя одного из них попало в историю старой русской армии».

В рассказе «Наши с Федей ночные полеты» народ­ный художник РСФСР Н. В. Кузьмин, уроженец Сердобска, вспоминал, что во время русско-японской войны

«на базаре появилась новая картинка — «Подвиг рядо­вого Василия Рябова»: он стоит на коленях и молится богу перед расстрелом» (5).

«В годы бедствий Россия всег­да рождала героев»,—писал в «Русской повести» П. А. Павленко и называл имена Александра Невского, Михаи­ла Кутузова, «худенького Суворова с задорным седым хохолком; солдата Архипа Осиповича, взрывающего по­роховой погреб, солдата Рябова в плену у японцев».

В 1942 году в Пензенскую область приезжал извест­ный публицист корреспондент «Правды» И. А. Рябов. Иван Афанасьевич посетил мокшанское село Суворово, побывал и на родине своего знаменитого однофамильца. Со страниц одной из его книг прозвучали слова о солда­те Василии Рябове, который

«остался верен воинской присяге, не выдал противнику военной тайны... Его стой­кость, мужественная смерть потрясли даже врагов» (6).

В 1943 году в Пензе в серии «Наши земляки в боях за Родину» вышла брошюра С. Улыбина «Подвиг Васи­лия Рябова», а через год после окончания боев краевед А. В. Храбровицкий записал в Пензе текст солдатской песни о разведчике В. Т. Рябове, который начинался словами: «Рябов был солдат отличный, не боялся ниче­го...». Песня эта пользовалась популярностью во время первой мировой войны, в гражданскую ее пели в красно­армейских отрядах, только вместо солдата появился крас­ноармеец, погибающий за Советскую власть. Она, в раз­личных вариантах, называется в целом ряде фольклорных сборников, в том числе в работах уроженца Пензы — профессора, доктора филологических наук В. М. Сидельникова (7).

В 1949 году пензенская поэтесса и фольклористка А. П. Анисимова записала в селе Поим Белинского рай­она от 70-летней Е. Е. Ярковой песню «Про разведчика Рябова»: то самое стихотворение, которое в год гибели солдата прислал из Тамбова неизвестный Алексей Бол­дырев. Начиналась она словами: «Был Рябов воспитан крестьянской семьею...». Не умирает песня, не умирает подвиг!

V

V

Говоря о Рябовых, нельзя не рассказать об информа­ции журналиста Л. Г. Зефирова «Олечка осталась жить», помещенной 10 мая 1959 года в газете «Молодой лени­нец». Случилось так, что с четвертого этажа дома № 104 по Московской улице упала девочка — двухлетняя Оля Тельникова. Это увидел находившийся во дворе препода­ватель биологии и химии железнодорожной школы № 8 Г. И. Рябов. Он сумел поймать девочку: она упала ему на руки и грудь.

Героический поступок, о котором 26 июля 1984 года напомнила «Советская Россия», совершил внук героя-солдата.

Геннадий Ильич много лет проработал в средней шко­ле № 30, что находится на улице Мира. Здесь же труди­лась, ныне покойная, его жена Нина Александровна, заслуженный учитель школы РСФСР. Оба — коммунис­ты, выпускники Пензенского пединститута имени В. Г. Белинского, за многолетний педагогический труд награждены юбилейной медалью «За доблестный труд. В ознаменование 100-летия со дня рождения Владими­ра Ильича Ленина».

— Помню, мне отец рассказывал,— говорит Г. И. Ря­бов,— бойцы в одной из смоленских деревень нашли кар­тинку из «Нивы» — японцы расстреливали русского сол­дата. Кто-то и принес ее командиру — погляди, мол, Илья Васильевич, не твой ли это отец»?.. А мне не довелось служить в армии, хотя и имею офицерское звание: капитан запаса. На военных сборах бывал...

Два года отслужил в рядах Советской Армии — в За­карпатском военном округе — правнук героя-солдата Михаил Геннадьевич Рябов. Он окончил приборостроитель­ный техникум, вечернее отделение политехнического ин­ститута и работает в одном из научно-исследовательских институтов города, как дед, отец и мать, стал коммунис­том. Его сестра — Татьяна — инженер. У Михаила растет Андрей, у Татьяны — Елена и Лиза...

Геннадий Ильич рассказал, что в 1978 году не стало Пелагеи Васильевны, его тети, дочери прославленного солдата, вырастившей двух сыновей. Виталий Васильевич Асташкин (тоже внук В. Т. Рябова) живет в Пензе, ра­ботает на железной дороге. В Сурске хорошо помнят его брата Станислава, который трудился на суконном ком­бинате «Красный Октябрь».

От Г. И. Рябова стало известно, что другая дочь ге­роя-солдата — Василиса Васильевна умерла в 1936 году. Нет в живых и Афимии Фроловны: она на много лет пе­режила своего мужа, скончалась в 1942 году. Встречает­ся Геннадий Ильич и с О. Тельниковой. Ольга Юрьевна работает в областном институте усовершенствования учи­телей. У нее тоже растет сын.

Помнят о подвиге бессмертного солдата на пензенской земле. Материалы о нем, редкие фотографии, сделанные в 1905 и 1914 годах, а также холст работы художника А. Г. Вавилина есть в областном краеведческом музее. Но первый памятник В. Т. Рябову все же был поставлен не на родине, а в городе Аккермане (сейчас Белгород-Днестровский), раскинувшемся на берегу Черного моря, недалеко от Одессы.

Памятник был установлен 14 мая 1912 года в скве­рике на перекрестке улиц Шевченко и Шабской. На вы­соком обелиске из черного полированного лабрадора с лицевой стороны написаны слова:

«Вечная память герою-воину Василию Рябову и всем воинам —- уроженцам г. Аккермана и Аккерманского уезда, погибшим на Даль­нем Востоке в войну 1904—1905 годов».

По бокам выгра­вированы имена и фамилии не вернувшихся в родные края.

В Белгород-Днестровском побывали краеведы Кривозерьевской школы под руководством учителя-орденонос­ца И. Г. Арямова. Возвратясь оттуда, Иван Григорьевич писал в районной газете «Знамя коммунизма»:

«Если уж где-то далеко, за тысячи километров, так бережно хра­нят память о Рябове, то не настала ли пора и нам, зем­лякам героя, поставить ему хороший памятник! Не пора ли подумать о создании музея имени Рябова? Право же, подвиг Василия Рябова стоит этого».

Думаю, что многие присоединятся к этим словам.

Примечания

     ПРИМЕЧАНИЯ:

1 ГАПО, ф. 5, оп. 1, д. 7255, л. 32.

2 Там же, д. 1146.

3 Савин О. Ленин и Пензенский край… с. 43.

4 ГАПО, ф. 5, оф. 1, д. 7255, л. 239.

5 Кузьмин Н. Наши с Федей ноные полеты. — Новый мир, 1970, № 2, с. 130.

6 Рябов И. Первичная организация в деревне. М., 1945, с. 27.

7 Сидельников В. М. Русское народное поэтическое творчество советсколй эпохи. М., 1967, с. 26; Русское народное поэтическое творчество. М., 1971, с. 237.