Рейтинг: 5 / 5
ЖЕНСКАЯ ОБИТЕЛЬ У РЕКИ:
ТРОИЦКИЙ ЖЕНСКИЙ МОНАСТЫРЬ
Пензенский Троицкий женский монастырь
КАК ВСЁ НАЧИНАЛОСЬ
Спустя всего четверть века после основания крепости склонные к уединённой богоугодной жизни старицы стали хлопотать об открытии в Пензе женской обители, где бы они могли, не отвлекаясь на земную суетность, всецело обратить свои сердца к Богу.
Собралось их человек тридцать, и пошли они к попу Рождественской церкви за советом. Отец Петр подумал-подумал, и решил отдать им свою усадьбу, расположенную недалеко от крепости на покатом склоне, спускающемся к реке Пензе. Произошло это в декабре 1689 года. Так «безместные старицы» получили приличный кусок земли, позволяющий им начать строительство на ней келий и обратиться за официальным разрешением на учреждение обители.
Территория монастыря оказалась довольно большой. В пересчете на сегодняшний лад — 50 на 90 метров. То есть около 45 соток. Правда, земля не отличалась большим удобством. Она изобиловала ключами, подтапливалась болотом, располагавшимся выше, через дорогу, так что вскоре старицам пришлось устроить прямо напротив монастыря гать, а потом и мост.
На первое время места хватало. Но сестры смотрели дальше: ведь монастырю в будущем предстояло разрастаться. Как бы ни оказаться со временем стесненными с разных сторон. Поэтому старицы стали уговаривать соседей уступить им свою землю.
Первой откликнулась то ли Агафья, то ли Татьяна — за давностью лет имя этой вдовы стали путать. Ещё одну соседнюю усадьбу продала им за 4 рубля мать дьячка Рождественской церкви Федосья. Столько в то время стоила лошадь, или две коровы, или же 3-4 ведра водки. Так что вроде и не слишком много взяла, а всё же и свой интерес соблюла. Не то, что сыновний начальник, отец Петр, расставшийся со своей усадьбой без всякой для себя корысти.
И в результате новых приобретений территория будущей обители увеличилась более чем вдвое. На этом пока и решили остановиться — дай Бог, и эту землю освоить своими немощными руками.
В конце 1690-го, а может в начале 1691-го года сестры подали челобитную на имя царей Иоанна и Петра Алексеевичей. Получив дозволение на строительство монастыря от гражданской власти, обратились к власти духовной.
Отец Петр, с самого начала одобривший затею своих прихожанок, бил челом патриарху Адриану, а вместе с ним — и «пензенских градских всяких чинов жители».
И вот 15 октября 1692 года была выдана благословенная грамота, согласно которой в Пензе дозволялось
«построить девичь монастырь, да в нем две церкви, одну во имя Пресвятыя и Живоначальныя Троицы, да по сторону тоя церкви другую церковь во имя святыя апостол Петра и Павла, деревянные, а вход бы в те церкви был с паперти, а из церкви б в церковь дверей не было, а верх бы на тех церквах был не шатровой, и олтари велеть сделать круглые, а в церквах во олтарных стенах царския двери были б посреди, а по правую их сторону — южныя, а по левую — северныя, а подле царских дверей по правую сторону меж южных в начале поставить образ Всемилостиваго Спаса, а подле святова образа поставить образ настоящаго того храма, а по левую сторону царских дверей меж северных в начале поставить образ Пресвятыя Богородицы и иныя образы по чину».
Вот такую подробную инструкцию получили от патриарха сестры. Но и это еще не все. Далее в грамоте говорилось, что как только те церкви будут построены и изготовлены к освящению, то следует прислать за антиминсом попа или дьякона, а ни в коем случае не простолюдина. Ведь антиминс — это святыня, зашитая в плат частица мощей. И касаться его простыми руками негоже. А делать это должно лицо, осененное свыше Духом Святым, то бишь священнослужитель.
23 августа 1693 года в девичий монастырь был дан антиминс к освящению церкви Пресвятой Богородицы Одигитрии под расписку попа той церкви Иоанна. Что это была за церковь и где она находилась, неизвестно.
В 1700 году монахини попросили передать им старый ветхий деревянный соборный храм во имя Всемилостивого Спаса, стоявший посреди крепости. Из него-то и была выстроена в монастыре вторая церковь — Троицкая, освященная в 1702 году. По ней и монастырь получил свое название.
Первой игуменьей стала монахиня Анисия, которой и надлежало озаботиться поиском средств для строительства Троицкой церкви. Но прежде всего требовалось обеспечить сестрам возможность пропитания — ведь на одно подаяние не проживешь.
Борис Алексеевич ГОЛИЦЫН (Боголеп)
Благо возвращался в 1699 году через Пензу из похода князь Борис Алексеевич Голицын, начальник Поместного приказа, ведавшего раздачей земель. Ему-то и была вручена челобитная на имя царя Петра Алексеевича с просьбой наделить монастырь землей. Видно и сам Борис замолвил царю словечко на правах его воспитателя, приняв близко к сердцу нужду пензенских насельниц. Ведь и сам он в то время занимался богоугодным делом — возводил в своем имении храм — величественный и боголепный, вспомнив о котором он, может быть, по нему и имя себе возьмет — Боголеп — при пострижении в монашество на склоне жизни.
Как бы то ни было, а уже летом того же года монахиням и причту Троицкого девичьего монастыря была выделена порожняя земля в Пензенском уезде. Сами насельницы эту землю не обрабатывали — в то время легко можно было найти работников из беглых, которые селились во вновь осваиваемых южных районах России. Но такое положение оставалось недолгим, и уже с середины 1720-х годов дармовые работники подались в новые места, и монастырская земля перестала обрабатываться. Но, по-видимому, в это время монастырь уже встал на ноги и не так нуждался в средствах, как в начальный период своего существования…
Историю монастыря не уместить на газетных страницах. Придется выбирать что-то наиболее интересное. Но в любом случае его история — это история женских жизней, в нем заключенных. В данном случае, с учетом моего выбора, — жизней двух особ, заключенных и в прямом, и в переносном смысле. Одной — по доброй воле, а другой — супротив ее.
И рассказ этот будет не об игумениях, которые, конечно, в первую очередь заслуживали бы внимания. А о двух простых женщинах. Хотя, как сказать, простых…
Итак, две жизни – две судьбы…
ДАРЬЯ МИХАЙЛОВНА НОВИКОВА
«Она была собой хороша, видного роста, величавой наружности, благородна в поступках, скромна в обращении и велеречива в беседе»,
— писал о ней пензенский вице-губернатор и поэт Иван Михайлович Долгоруков.
«Дарья Михайловна была одарена умом необыкновенным, характером гибким и твердым, предприимчивым и терпеливым и умела сливать честолюбие со смирением»,
— вторит ему сын пензенского губернатора Филипп Филиппович Вигель.
Родилась Дарья Михайловна Мартынова в 1757 году в Липягах Пензенского уезда от второго брака Михаила Ильича Мартынова с Анной Григорьевной Кривской. От того же брака происходит и ее сестра Наталья Михайловна, по мужу Загоскина, — мать известного русского писателя Михаила Николаевича Загоскина. То есть Дарья Михайловна приходилась Загоскину теткой. Но не ему одному, а еще и Николаю Соломоновичу Мартынову, убийце М. Ю. Лермонтова.
В 1774 году семья Мартыновых, как и многих других помещиков, пострадала от Пугачева: двое сыновей Михаила Ильича — Николай и Савва, а также племянник Сергей и племянница Александра Вителевы были убиты, а 17-летняя дочь Даша похищена бунтовщиками.
Находясь в плену, она дала обет уйти в монастырь, если ей удастся спастись, и вскоре была освобождена отрядом Николая Васильевича Новикова, который, влюбившись в юную красавицу, попросил ее руки. Мачеха поторопилась сбыть падчерицу с рук, и в 1776 году Дарья вопреки собственной воле оказалась замужем за нелюбимым человеком, нажила с ним двух сыновей и дочь, и лишь после смерти мужа ей удалось выполнить данное Богу обещание. В 1797 году она поступила в Пензенский Троицкий женский монастырь.
Когда состоялся ее постриг в монашество — разные источники указывают по-разному. Но суть не в этом. А в том, что стала она монахиней Дорофей.
«Но, — как пишет о том Вигель, — простою монахиней она долго оставаться не могла: она в Пензенском монастыре составила особливую общину; самые несогласия ее с другими инокинями обратили на нее внимание начальства, и вскоре потом была она назначена игуменьей Нижегородского монастыря. В нем была она совершенною царицей, когда пол-Москвы от неприятеля бежало в Нижний. Все барыни, и между ими весьма знатные, искали ее знакомства, и она всех наделяла христианскими утешениями. С этого времени вошла она в связь с обеими столицами и сделалась великим авторитетом, на который сами архиереи смотрели с уважением и не без страха».
Игумения Дорофея
По-видимому, сильным чертам характера Дорофеи в простом монашеском обличии оказалось слишком тесно, ее волевая натура требовала активной деятельности, что и предопределило назначение ее игуменьей. Энергия ее как нельзя лучше нашла выход в благоустройстве Крестовоздвиженского монастыря, которому она отдала 29 оставшихся лет своей жизни. Ее стараниями монастырь после пожара был переведен на новое место, за город, с возведением там нового монастырского ансамбля.
22 февраля 1831 года игумения Дорофея скончалась и была похоронена под алтарем монастырского собора. При ее погребении нижегородский преосвященный Афанасий сказал:
«Вот и не стало у нас умной и благочестивой наставницы! Недаром она жила, а, как добрая раба Божия, своею жизнью, опытностью, благочестием приобрела Христу Спасителю многих последовательниц и украсила вертоград духовным венцом девственных подвижниц. Она вполне оправдала свое назначение, вполне соответствовала своему имени, которое знаменует «дар Божий».
Послесловие. В 2006 году в нижней Иверской церкви-усыпальнице собора были обнаружены останки шести игумений, которые 10 декабря того же года были вновь перезахоронены в той же крипте. В склепе № 1, под престолом с правой стороны, поместили гроб с честными останками игумении Дорофеи.
Склеп, где покоится прах игумении Дорофеи
ТАИНСТВЕННАЯ УЗНИЦА
27 апреля 1861 года на монастырском кладбище Троицкого женского монастыря была захоронена таинственная старица Анна, скончавшаяся после четырехдневного пребывания в монастыре.
Вид на Троицкий женский монастырь. Место, отмеченное кружком — кладбище
В Пензу она была доставлена в сопровождении жандарма из Тамбовского Вознесенского монастыря, куда ее сослали в 1852 году по Высочайшему повелению под именем вдовы коллежского асессора Анны Ивановны Степановой. Но слухи о ее более высоком происхождении порождал наперсный крест с надписью на оборотной стороне «царевна Анна» и вензелевым изображением имени императора Павла: начальная буква имени «П» и под ней римская цифра «I».
Анна Федоровна (урождённая принцесса Юлианна-Генриетта-Ульрика Саксен-Кобург-Заальфельдская; 1781-1860), великая княгиня, супруга цесаревича великого князя Константина Павловича. Портрет работы неизвестного художника
В пензенском краеведении бытует мнение, что старицей Анной в действительности являлась жена великого князя Константина Павловича великая княгиня Анна Федоровна — до замужества герцогиня Юлианна-Генриетта-Ульрика Саксен-Кобург-Заальфельдская, сестра бельгийского короля.
В браке с Константином Павловичем она была очень несчастна. Когда они поженились, ей не было еще и 15 лет, а жениху — 16-ти. Ее августейший супруг, необузданного нрава и непредсказуемого поведения, терроризировал ее с какой-то садистской изощренностью. После того как в 1802 году он оказался замешанным в групповом изнасиловании, закончившемся смертельным исходом, Анна Федоровна навсегда покинула Россию.
В 1820 году она официально развелась с мужем, который женился на польской графине, отказавшись по случаю морганатического (то есть неравного) брака от наследования российского престола, а в 1831 году скончался. Юлианна умерла 12 августа 1860 года в предместьях Берна (Швейцария), поэтому ее кандидатура на роль загадочной монахини Анны была отклонена еще в дореволюционных статьях, и непонятно, почему вновь ее имя ассоциируется с пензенской узницей.
Не подошла на роль старицы Анны и известная сектантка Екатерина Филипповна Татаринова (рожденная Буксгевден), которую также пытались соотнести с монастырской узницей.
По распоряжению Николая I Татаринова была сослана под строгий надзор в Кашинский Сретенский женский монастырь, где пробыла 10 лет. В 1847 году после того как Татаринова письменно обязалась
«оказывать искреннее повиновение православной церкви, не входить ни в какие не благословенные церковью общества, не распространять ни явно, ни тайно своих прежних заблуждений и не исполнять никаких особенных обрядов, под опасением строжайшего взыскания по законам»,
император Николай I разрешил ей проживать в г. Кашине вне монастыря, но с учреждением над нею секретного полицейского надзора. Через год ей было разрешено жить в Москве. Скончалась Татаринова в 1856 году.
Кстати, к обеим этим претенденткам никак не подходила главная «улика» — крест с надписью «царевна Анна» и вензелевым изображением имени Павла I. Носить его могла либо самозванка, выдающая себя за особу царской крови, либо действительно дочь императора.
Есть публикация, в которой старицу Анну пытаются сделать чуть ли не святой. Но есть ли к тому хоть какие-нибудь основания? Это просто несчастная женщина, отчаявшаяся, в конце концов, от несправедливого с ней обращения.
Как написано в документах, поводом для задержания вдовы коллежского асессора Анны Степановой явилось то обстоятельство, что она выдавала себя всего лишь за монахиню, и на этом основании за ней был учрежден полицейский надзор, от которого она просила ее избавить самого императора Николая I.
В ответ на ее просьбу было решено отправить ее в далекий Екатеринбургский монастырь Пермской епархии. Но по ходатайству председательницы С.-Петербургского дамского тюремного комитета генеральши Т. Б. Потемкиной и ради престарелых лет узницы (ей в то время было 77 лет) постановили препроводить Анну Степанову в Усманский Софийский монастырь Тамбовской губернии под строгий надзор настоятельницы.
2 июля 1852 года она была доставлена в Тамбов и через два дня помещена в женский монастырь. Вела она себя в монастыре тихо и благочестиво, только не могла есть монастырской пищи, поэтому через несколько лет стала проситься о переводе ее в другой монастырь.
«А здесь я задыхаюсь от гнилости кельи, от холода и угара, и пища здешняя для меня не токмо неполезна, но убийственна, и в особенности вонючая вода»,
— писала она в своем прошении.
Но на неоднократные ее обращения Святейший Синод никак не реагировал, в результате чего с 1858 года в характере старицы произошли большие перемены: из благочестивой, трудолюбивой и любящей уединение она превратилась в строптивую старушку. К игуменье она относилась крайне непочтительно, называла ее «стервой-мужичкой», разбойницею, и остальных монахинь обзывала «мужичками» и «однодворками». Как следует из донесения на нее,
«сверх того Степанова приписывает себе дар предвидения, прозорливости, еще какое-то таинственное величие, также называет себя схимонахинею».
Послушницы отказались за ней ухаживать, так как старица стала бить их палкой по рукам, плечам и голове или же кулаком по щекам. Одну послушницу избила тазом по голове до беспамятства, а в другой раз вылила ей на голову кипящую уху. Когда же послушница низко поклонилась ей, по-христианскому обычаю прося прощения за неумение приготовить пищу, то восьмидесятилетняя старушка запрыгнула на нее верхом, ухватила за косу и стала бить лбом о пол до крови. Напротив, с мирскими людьми, посещающими ее, вела себя очень радушно, просиживала с ними в келье до глубокой ночи. В результате, как сообщала игуменья,
«монастырь сделался центром ежедневных сборищ людей всех классов».
Другими словами, старица Анна стала неуправляемой, и ее пришлось перевести вначале в Кирсановский женский монастырь, а потом в Тамбовский Вознесенский. Там она вела себя намного лучше, но постоянно писала в разные инстанции письма с просьбой освободить ее из-под надзора.
В 1860 году она написала очередное (и последнее) прошение на имя государя Александра II, в котором говорила, что, не будучи виновата ни пред законом Божьим, ни человеческим, не знает, почему находится под надзором, и просила дозволить ей хоть последние минуты жизни провести спокойно и умереть там, где сама пожелает.
Вскоре после этого ее и перевели в Пензенский Троицкий женский монастырь «как удаленный и удобный для оказания Степановой медицинской помощи».
«Приезд ее, по воспоминаниям современников, взволновал весь город. Много толковали о ее монашеской, но совершенно белой одежде, наперсном кресте с таинственною надписью на обороте, ее властном характере, обнаружившемся особенно при выборе ею для себя келии и подобного. Много предположений строилось, но… тайна так и осталась тайною…»
После ее смерти, последовавшей через четыре дня после ее приезда в Пензу, ее вещи и документы были собраны губернатором и архиепископом Варлаамом и куда-то отправлены. Кстати сказать, архиерей сделал строгое внушение человеку, составлявшему опись вещам старицы, за то, что он внес в нее крест и сделал его описание.
В заключение пространной статьи о таинственной старице, напечатанной в «Русской старине» и «Пензенских епархиальных ведомостях» за 1910 год, говорится, что
«скорее всего под именем Анны Степановой была сослана «навсегда» в далекий монастырь какая-нибудь очень знатная сектантка Николаевского времени».
Наталья Алексеевна, урождённая принцесса Августа-Вильгельмина-Луиза Гессен-Дармштадтская, (1755-1776), великая княгиня, первая супруга великого князя Павла Петровича, впоследствии императора Павла I. Портрет работы А. Рослина, 1776, Швеция. Холст, масло, 80х66 см. Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург
Но это опять же никак не объясняет ее любви и памяти к убиенному императору Павлу, имя которого она проносила всю жизнь на своей груди. Добавим же и мы свою версию для будущих исследователей происхождения таинственной узницы, достоверные сведения о которой, быть может, до сих пор хранятся в архивах III-го отделения.
Для этого мы перенесемся во времена Павла I, жизнь которого трагически оборвалась в ночь на 12 марта 1801 года после менее чем пятилетнего правления Россией.
В оценках современников и историков он заслужил самые разнообразные оценки, вплоть до совершенно противоположных. Родная его мать Екатерина II готовила ему участь быть отрешенным от российского престола, но судьба дала ему всё же возможность после ее смерти краткий срок побыть императором.
Он был дважды женат. Его первая супруга, принцесса гессен-дармштадтская Августа-Вильгельмина, в православии великая княгиня Наталья Алексеевна, умерла вместе с ребенком во время родов в апреле 1776 года, не оставив ему потомства. В сентябре того же года Павел по настоянию матери обвенчался с принцессой виртемберг-штудгардской Софией-Доротеей-Августой-Луизой, нареченной по принятии православия Марией Феодоровной. От этого второго брака родились десять детей: четыре сына — Александр, Константин, Николай и Михаил и шестеро дочерей — Александра, Елена, Мария, Екатерина, Ольга и Анна.
Екатерина Ивановна НЕЛИДОВА (1756-1839), одна из первых выпускниц Смольного института, фаворитка Павла I. Портрет работы Д. М. Ливицкого из цикла «Смолянки»
Такая любвеобильность императора и вынужденное его одиночество во время беременности жены требовали, как видно, выхода его мужского достоинства на стороне. Известно, что с 1785 года на протяжении 14 лет при нем постоянно пребывала его фаворитка Екатерина Ивановна Нелидова, с которой, правда, по утверждению многих, «романтический император» имел только платонические, душевные отношения. Но это еще вопрос… Затем внимание его привлекла дочь сенатора Анна Петровна Лопухина, выданная им по прошествии некоторого времени за князя Павла Гавриловича Гагарина.
Если в 1852 году старице Анне было 77 лет, то родилась она, стало быть, около 1775 года, аккурат во время беременности первой жены Павла I. Кто же была та особа, кто заменила ему на это время супругу в постели и кто могла родить от императора ребенка?
В антимонархической книжке «Господа Романовы. История династии», выпущенной в революционном 1917 году под анонимным автором, выступающим под псевдонимом Марии Евгеньевой, смакуются всякие подробности интимной жизни российских монархов.
Светлейшая княжна Анна Петровна ЛОПУХИНА, в замужестве княгиня ГАГАРИНА (1777-1805), фаворитка императора Павла I. Портрет работы В. Л. Боровиковского, 1801 г. Холст, масто. Государственный Русский музей. Санкт-Петербург
И здесь, в частности, в очерке, посвященном Павлу I, говорится, что до Нелидовой император был десять лет в связи с красавицей Алыковой — то есть, начиная именно с 1775 года. Смерть первой жены императора в 1776 году и новое бракосочетание на какое-то время отдалили его от фаворитки, а беременность второй жены первенцем в 1777 году снова их сблизила. Вот в этот небольшой период, оставшийся за более важными событиями в жизни Павла I незамеченным современниками, Алыкова и могла родить дочь и тайно отдать на воспитание, скрыв совершившееся ото всех, в том числе и от своего царственного любовника.
Естественно, что Николай I, будучи императором и узнав, что у него есть старшая незаконнорожденная сводная сестра, не преминул упрятать ее подальше. Этим и объясняется упорное нежелание и его самого, и Святейшего Синода отозваться на многочисленные обращения старицы, подвергнутой без особой провинности многолетнему заключению в монастырь, — заключению, совершенно ей не заслуженному.
А о своем высоком родстве она, скорее всего, и сама не подозревала, а крест ей повесила на шею мать по достижении ей определенного возраста. Иначе, общаясь со многими людьми, она вольно или невольно дала бы почву к более определенным суждениям.
К сожалению, узнать, кто же такая была Алыкова, пока не удается.
Александр Дворжанский.