Рейтинг: 5 / 5
Александр Степанович ГРИН«СЛУЖИТЬ МНЕ
ПРИШЛОСЬ В ПЕНЗЕ...»
О том, что в Пензе, на Западной Поляне, в одной из квартир есть автограф А. С. Грина, мне сообщил учитель Е. В. Колеганов, последние десять лет, до ухода на пенсию, работавший научным сотрудником в областном архиве. Евгений Васильевич — уроженец саратовского города Петровска, но вся его жизнь связана с городом на Суре: здесь окончил среднюю школу № 1 и педагогический институт имени В. Г. Белинского, преподавал в 1-й вечерней школе. Он — автор ряда краеведческих публикаций в областной печати и альманахе «Земля родная», материалов, повествующих о пензенских страницах биографий М. Горького и А. С. Грина.
Е. В. Колеганов и познакомил меня со старожилом нашего города Е. И. Студенцовой, которая любезно показала первый номер журнала «Современный мир» за 1915 год с рассказом «Искатель приключений» и выцветшей вязью дарственной надписи в правом углу обложки:
«Екатерине Ивановне Студенцовой вечно благодарный Грин».
Она говорила о своих встречах с писателем в предреволюционном Петрограде, называла имена А. И. Куприна, сейчас забытых поэтов Л. И. Андрусона и Я. В. Гордина, с которыми будущий автор «Алых парусов» любил «бродить по Питеру». По воспоминаниям Е. И. Студенцовой,
«Грин был довольно высокого роста, худой, но гибкий и ловкий... Очень ценил чуткость, ласку и чувствовал себя хорошо только с друзьями».
С писателем Екатерину Ивановну познакомил старший брат Николай, тоже живший в Петрограде и имевший (ее слова) «много точек соприкосновения» с А. С. Грином. Студенцовы посещали Александра Степановича «в номерах на Литейном», видели его на вечере-концерте, который устроило в пользу бедных студентов и раненых воинов пензенское студенческое землячество. Его афиши и программу Е. И. Студенцова через десятилетия передала в Театральный музей имени А. А. Бахрушина.
Фамилия братьев встретилась в неоконченном рассказе А. С. Грина «Тюремная старина», впервые опубликованном в № 7 журнала «30 дней» за 1933 год.
«Меня отдали в солдаты, — сообщал его автор.— Затем канцелярия воинского начальника всосала меня своими безукоризненными жабрами, и я поехал среди других, таких же отсрочников, в город Пензу... Я прослужил в солдатах около года... К тому времени я познакомился с вольноопределяющимся Студенцовым, соц.-революц...».
А вот выдержки из полицейских бумаг, найденных в одном из архивов ленинградским литературоведом В. И. Сандлером, составителем нескольких книг А. С. Грина, сборника воспоминаний о нем.
«Прапорщик запаса армии Александр Иванов Студенцов, — говорится в официальном документе,— обвиняемый в преступлении, предусмотренном 252 ст. Улож. о наказ., как видно из его послужного списка, проходил военную службу, в качестве вольноопределяющегося, в 213 Оровайском резервном батальоне, ныне того же названия резервном полку...».
Это пехотное подразделение размещалось в Скобелевских казармах (в районе Автоматного переулка, недалеко от вокзала станции Пенза-I). Здесь с весны 1902 года и проходил службу сын вятского конторщика Александр Гриневский, будущий автор «Алых парусов» и «Бегущей по волнам», послужной список которого также сохранился в архивных фондах.
«1902. Март, 18-го, — сообщали лаконичные строки,— зачислен в батальон рядовым. Июль, 8-го: исключен из списков батальона бежавшим. Июль, 17-го: зачислен в списки батальона из бегов. Июль, 28-го: предан суду. Ноябрь, 28-го: исключён из списка батальона бежавшим».
В графе «Подвергался ли наказаниям и взысканиям» — запись:
«По приговору батальонного суда, учрежденного при 213 Оровайском батальоне, состоявшемся 7 августа 1902 года. За самовольную отлучку, покинутие мундирной одежды в месте, не предназначенном ее хранению. За промотание мундирной одежды, вместе и амуничных вещей, выдержан под арестом на хлебе и воде три недели без перевода в разряд штрафников».
Побегу из батальона способствовали царившие там жестокие нравы, муштра, издевательства офицеров и унтеров.
«Моя служба, — писал А. С. Грин в том же рассказе «Тюремная старина»,— прошла под знаком беспрерывного и неистового бунта против насилия».
Здесь же строки об А. И. Студенцове:
«...он не раз водил меня на конспиративную квартиру, где семинаристы и студенты давали мне читать «Солдатскую памятку» Л. Толстого и еще кое-что. Все, что я знал о жизни, повернулось разоблаченно-таинственной стороной; энтузиазм мой был беспределен, и, по первому предложению Студенцова, я взял тысячу прокламаций, разбросав их во дворе казармы... Не стерпев «дисциплины», я бежал со службы при помощи того же Студенцова...» (1).
Написанное А. С. Грином в «Тюремной старине» подтвердила его жена Нина Николаевна, последние годы жившая в Старом Крыму, там создавшая музей писателя.
«...Летом в домике Александра Степановича,— писала она автору 6 ноября 1963 года, — бывает очень много людей; я — сама его обслуживаю, разговариваю с приходящими; к концу каждого дня устаю безмерно; утром начинаю снова... Домик А. С. (инициалы писателя — О. С.) — моя частная квартира, а не официальный музей. И через эту частную квартиру нынче, напр., прошло 6000 человек...».
А. С. Грин со своей второй женой Ниной Николаевной. Старый Крым. 1926 г.Е. И. Студенцовой Нина Николаевна прислала две фотографии мужа (на одной писатель запечатлен с родными, на другой — незадолго до смерти), писала в Пензу 19 августа 1959 года:
«Об Александре Ивановиче Студенцове я знаю от А. С. Знаю, что он дал А. С. три рубля, ватную куртку и розовую ситцевую рубаху, теплую шапку, чтобы он мог бежать из полка...».
Другое письмо, датированное 14 января 1962 года:
«А. С. рассказывал мне, что он разбросал 1000 прокламаций. Тогда, когда он их разбрасывал, еще назывался Гриневский, а затем по подложному паспорту Александр Степанович Григорьев — до ноября 1903 года, когда его арестовали».
В письме Н. Н. Грин и рассказе самого писателя идет речь о большом количестве прокламаций, что вызывает некоторое сомнение, потому что сведения о таком, из ряда вон выходящем событии неизбежно дошли бы до жандармерии, которая неусыпно следила за распространением нелегальных изданий. Даже одна «брошюра преступного содержания», обнаруженная «против лагеря Оровайского баталиона», вызвала 15 июля 1902 года письмо прокурора окружного суда, поручившего своему товарищу «иметь наблюдение» за производившимся по этому делу дознанием (2).
Поиски материалов об А. С. Грине привели Е. В. Колеганова в дом № 59 по улице Гоголя, где жил пенсионер А. А. Морозов. В 1902 году Алексею Архиповичу было 15 лет, и память сохранила один из ноябрьских дней, когда старший брат Григорий, служивший телеграфистом на железной дороге, сказал ему, что ночью из Скобелевских казарм должен бежать один солдат, зайти к ним и уже отсюда отправиться на станцию.
О помощи беглому, по воспоминаниям А. А. Морозова, мог попросить Григория прапорщик Студенцов, а скорее всего В. Н. Бурденко, служивший фельдшером в том же Оровайском батальоне. Брат знаменитого нейрохирурга, Владимир Нилович работал в земской больнице Нижнего Ломова, жил в Пензе, а последние годы работал в Чаадаевском туберкулезном санатории.
Квартира, где в 1902 году жили Морозовы, находилась в доме № 41, еще несколько лет назад стоявшем на улице Плеханова (бывшей Большой Кочетовке). Именно сюда и пришел высокий худой солдат, молча передал Григорию письмо, получив взамен заранее припасенное осеннее пальто и билет до Саратова. Из этого небольшого дома беглец пошел по темным пустынным улицам к станции Пенза-3: оттуда отходили поезда на Саратов.
А. А. Морозов до конца своих дней жил в Пензе: скончался в марте 1978 года, в канун своего 92-летия. Алексей Архипович, родившийся в селе Ростовка, сейчас Каменского района, был исключен из училища за участие в революционных событиях, содержался в Самарской тюрьме. После революции он окончил Харьковский геодезического и земельного устройства институт, работал в Пензенском губземуправлении, преподавал в техникумах: землеустроительном и четверть века — в совхозно-огородном (сейчас совхоз-техникум имени В. И. Ленина), читал курс геодезии в только что организованном сельскохозяйственном институте (3).
Покинув Пензу, дом на Большой Кочетовке, А. С. Грин перешел на положение «нелегального», скрываясь от полиции, по его словам, «скитался по разным городам России». В его «Автобиографической повести» (в главе «Севастополь») назван и Саратов, где он взял «кипу революционной литературы», а уезжая оттуда, «захватил случайно оказавшегося в городе эсера, семинариста Пятакова из Пензы» (по данным охранки — Пятнова. — О. С.), который
«вместе с другими комитетчиками организовывал мой побег из Оровайского батальона (я был рядовым)...».
«На обратном пути, — продолжал писатель, — в третьем классе Харьковского вокзала за стол против меня сел молодой офицер в форме Гензарского батальона из Пензы. Он приглядывался ко мне. Я думал, что меня арестуют. Но офицер сказал:
— Не бойтесь. Я вас знаю: вы — Гриневский? Вы бежали в прошлом году, предварительно разбросав прокламации? (Точно: я разбросал их.)
Что-то мне подсказало признаться.
— Ничего. Я вам сочувствую! — сказал офицер, протянул мне руку и ушел».
Пребывание в городе, где А. С. Грин «прослужил солдатом около года», впервые встретился с людьми, предложившими ему вступить на путь борьбы с существующими порядками, нашло отражение и в других произведениях писателя. В самом первом его рассказе «Заслуга рядового Пантелеева», изданном в 1906 году и сразу же уничтоженном полицией, показан
«вымуштрованный и щеголеватый батальон ***—ского полка», «серая солдатская масса, бесформенная и густая... Люди, усталые и измученные строевыми учениями, стрельбами, чисткой винтовок и караульной службой...».
О солдатчине, помнившейся по Оровайскому батальону, видимо, идет речь в «Истории одного убийства», впервые опубликованной в 1910 году.
«Его назначили в Пензу,— писал А. С. Грин в другом рассказе «Тихие будни», появившемся спустя три года, и говорил о молодом человеке Степане Соткине, из мещан», который отбывал там службу: «За Сурой раскинулись белые, среди зеленых аллеек, палатки О—ского батальона» (4).
«Известно, — писал 8 июля 1967 года в «Пензенской правде» исследователь творчества писателя В. И. Сандлер,— что в период с 1908 по 1912 год Грин написал и опубликовал новеллу «Арестная палатка», где рассказал о своем первом побеге из Оровайского батальона и трехнедельном аресте. Готовя уже в двадцатые годы собрание сочинений для издательства «Мысль», Грин в перечне указал на одну из петербургских газет, где была напечатана «Палатка», но там рассказа не оказалось. До сих пор он не найден».
О городе на Суре А. С. Грин написал и в автобиографии, хранящейся в фондах Пушкинского дома (Институт русской литературы) Академии наук СССР, обнаруженной писателем из города Кирова Е. Д. Петряевым.
«В этом же году (1901-м), — сообщал Александр Степанович, — я по желанию отца (отчасти и по своему собственному) был сдан в солдаты. Служить мне пришлось в Пензе, в 213-м Оровайском резервном батальоне. Службу я возненавидел мгновенно и, достаточно просидев в карцере, бежал летом 1902 г., но был пойман в Камышине и отсидел еще месяц. Скоро я познакомился с революционерами. Они устроили мне второй побег зимой 1902 г.» (5).
Кто же были братья Александр и Николай Студенцовы? При встрече Екатерина Ивановна показала их фотографию, рассказала о жизни и судьбах. Оказалось, что после побега А. С. Грина оба они, уроженцы села Литомгино, сейчас Пензенского района (6), по-прежнему, «ввиду установленной политической неблагонадежности» (7), находились под надзором полиции. С их участием был создан «Союз объединившихся кружков», в который входили учащиеся гимназий, землемерного и реального училищ, фельдшерской школы и духовной семинарии. На его собраниях читались запрещенные брошюры, которые затем переправлялись в села губернии.
В начале 1902 года мокшанский уездный исправник доложил губернатору, что бывший студент Харьковского ветеринарного института Н. И. Студенцов в течение двух месяцев жил в деревне Ивановке Царевщинской волости, состоял домашним учителем у земельного начальника 2-го участка барона Н. Н. Штемпеля. Тот вскрыл письмо, адресованное Николаю Ивановичу, и «заподозрил его в неблагонадежности». Барон сразу же рассчитал вольнодумца и написал донос в жандармерию. 17 апреля Н. И. Студенцов, «обвиняемый в государственном преступлении», был арестован и заключен в тюрьму (8).
В «Ведомости о лицах, состоящих под надзором полиции в Пензенской губернии и уездах» за 1903 год, также указан «сын священника села Блохина Пензенского уезда Николай Иванов Студенцов», «за государственное преступление» подвергнутый «на три года гласному надзору полиции». Интересно, что в списке отмечены: студент Харьковского университета Вячеслав Алексеев Карпинский, уроженец Пензы, впоследствии известный партийный деятель, видный публицист, Герой Социалистического Труда, а также М. Г. Сивачев, сосланный «за участие в пропаганде среди рабочих» (9). Михаил Гордеевич, позже месяцами живший в селе Васильевка Пензенского уезда, стал тоже литератором, чье творчество привлекало внимание М. Горького и Л. Н. Толстого.
После Пензы Н. И. Студенцов до осени 1911 года находился в ссылке. Оттуда однажды приезжал на родину и, по словам Екатерины Ивановны, ныне тоже покойной, рассказывал, что в Пинеге живет ссыльный Гриневский. Е. И. Студенцова считала, что прототипом Мары из повести А. С. Грина «Ксения Турпанова» послужила жена пензенского семинариста К. Надеждинского, тоже отбывавшего ссылку в Архангельской губернии.
А. И. Студенцов в конце 1909 года проходил по делу о Пензенской центральной группе учащихся партии социалистов-революционеров, которые ставили «целью своей деятельности насильственное, путем вооруженного восстания, изменение установленного в России основными законами образа правления на демократическую республику...». Оно слушалось 19, 20 декабря и закончилось тем, что вступивший в «преступное сообщество» прапорщик запаса был сослан на поселение. «По вступлении приговора в законную силу,— говорилось в отчете «Пензенских губернских ведомостей», — но до обращения оного к исполнению настоящий приговор в отношении Александра Студенцова через министра юстиции представить на усмотрение его Императорского Величества» (10).
Александр Иванович пересмотрел свое отношение к эсеровской организации. 20 июля 1922 года губернская газета «Трудовая правда» напечатала его письмо, в котором он сообщал, что «непрерывно, не выходя из партии, стоял в оппозиции к ее центру, а в 1907 году, когда после двух годичных сидений, снова стал во главе пензенской организации, писал о необходимости реорганизовать разбитую и разложившуюся партию в духе принципов землевольческих и народовольческих обществ...». Обращаясь к тем, «кто не вошел в ряды Коммунистической партии, но вполне откачнулся от авантюристской линии поведения центра партии с. р. и в настоящее время стал лойяльным гражданином Советской Республики, искренне примирившись с нею, работой своей служа на оживление ее», А. И. Студенцов называл имя Н. Г. Чернышевского.
Свое выступление в газете он закончил так: «...полагаю, что он благословляет нас на работу укрепления молодой Советской Республики».
В сноске к письму Александр Иванович писал: «Авантюризм центра блестяще был изобличен и высмеян тогдашней социал-демократической газетой «Искра»...». Он не указал, что в номере первой марксистской нелегальной газеты за 1 июня 1902 года было указано имя его брата, арестованного в Пензе: «бывш. студент Харьковского ветеринарного института Николай Студенцов».
После Великого Октября А. И. Студенцов жил в Инсаре (сейчас Мордовской АССР), выпустил там книги: «На заре освобождения (о значении Н. Г. Чернышевского в русской литературе и жизни)», «Чему учат нас детские годы Н. Г. Чернышевского», посвятив памяти «великого писателя и вождя русского общества» первый номер журнала «Хлебозор», который выпускался под его редакторством, как орган Совета крестьянских депутатов. По воспоминаниям сестры, в пятом номере этого издания были напечатаны мемуары о Пензе.
В 1926 и 1928 годах А. И. Студенцов издал в Пензе книги «Саратовское крестьянское восстание 1905 года» и «Н. Г. Чернышевский о самообразовании». Им была подготовлена рукопись «Н. Г. Чернышевский как педагог», не увидевшая света. Во время культа личности Сталина он был необоснованно репрессирован, но все его рукописи удалось спасти. Сейчас они хранятся в Центральном государственном архиве литературы и искусства СССР в Москве (11).
А. И. Студенцов, работавший в Пензе дворником детского дома, был арестован 23 января 1937 года и 19 ноября осужден тройкой при УНКВД по Куйбышевской области к расстрелу. Его обвинили в том, что он якобы являлся руководителем эсеровской организации, занимался вовлечением в нее новых членов, готовил вооруженное восстание против Советской власти. Одновременно с ним были арестованы и приговорены к высшей мере наказания его братья Николай и Валериан (первый тоже работал дворником, второй заведовал филиалом конторы «Книгосбыт»). Через сталинские лагеря прошла и Н. Н. Грин, которой мы обязаны созданием в Старом Крыму музея писателя.
* * *
Примечания:
1 Грин А. С. Джесси и Моргана. Повесть.Новеллы. Роман. Л., 1966, с. 129-130, 501.
2 ГАПО, ф. 43, оп. 1, д. 54, л. 8.
3 Биографические сведения об А. А. Морозове сообщил автору его сын — Лоллий Алексеевич, живущий в Пензе.
4 Грин А. С. Собр. соч. М., 1965. Т. 6, с. 348; т. 1, с. 461, 432, 431, 460; т. 2, с. 353-355.
5 Петряев Евг. Новое о Грине. — Волга, 1974, № 6, с. 190.
6 Воспоминания об Александре Грине. Л., 1972, с. 475: неточно указано, что «Николай Студенцов был сыном священника из города Пензы».
7 ГАПО, ф. 58, оп. 1, д. 316, л. 1.
8 Там же, ф. 5, оп. 1, д. 7339, л. 196, 199.
9 Там же, д. 7424, л. 45, 40, 41-42.
10 Пензенские губернские ведомости, 1909, 22 декабря.
11 Храбровицкий А. Рукописи А. И. Студенцова. — Пензенская правда, 1963, 18 мая.
________________________________________
Источник: Поиски и находки: Из записных книжек краеведов [Сборник]. —
Саратов: Приволж. кн. изд-во (Пенз. отд-ние). Кн. 2. — 1990. — 192 с.: ил. с. 81-89.
________________________________________