Рейтинг:  5 / 5

СОХРАНЕННЫЙ ПО ОШИБКЕ

На Московской, напротив «исчезнувшего квартала», в промежутке между улицами М. Горького и Кураева, из старой застройки сохранилось единственное здание — дом № 39. Уцелел он благодаря одному курьезу, допущенному кем-то из краеведов в 60-х годах ХХ века. А поскольку здание это по своей декоративной отделке входит в число лучших памятников каменного зодчества г. Пензы периода эклектики, то совершенной ошибке можно только радоваться. К сожалению, впоследствии дом растерял многие свои архитектурные элементы, и, несмотря на проведение в недавнем прошлом восстановительных работ, так и не приобрел своего первоначального вида.

Улица Московская, дом 39

ПОЛЕЗНАЯ НЕТОЧНОСТЬ

В 1966 году Пензенский облисполком поставил дом № 39 на государственную охрану как памятник истории, связанный с тем, что здесь якобы в 1918 году находилась редакция чехословацкой коммунистической газеты «Чешско-словацкая Красная Армия» («Ceskoslovenska Ruda Armada»).

Конечно, архитектурные достоинства здания значительно превышали его историческую ценность, но в то время если уж какие-то объекты и признавались памятниками, то в первую очередь те, которые были связаны либо со знаменитостями, либо с важными страницами советско-коммунистической истории.

Конечно, сам по себе факт издания чехословацкой коммунистической газеты, которой и вышло-то всего 8 номеров, вряд ли заслуживал внимания. Но Пензу давно компрометировал тот факт, что именно в нашем городе 28 мая 1918 года начался мятеж чехословацкого корпуса, растянувшегося от Пензы до Сибири на пути следования во Владивосток для дальнейшей эвакуации морем в Западную Европу. Выполняя указание Троцкого, местные власти пытались разоружить иностранных легионеров. Но те отказались сдавать оружие и выступили против большевиков.

Незадолго до пятидесятилетия тех событий кто-то из пензенских партийных вождей, видно, решил несколько реабилитировать местную партийную организацию, спровоцировавшую белочешский мятеж. Надо было показать, что кроме плохих «белых» чехов в Пензе были еще и хорошие «красные» чехи — интернационалисты, вставшие на сторону советской власти и сражавшиеся со своими соотечественниками. Издание чехословацкой коммунистической газеты должно было служить свидетельством их революционной активности, проводившейся, естественно, под руководством пензенской партийной организации. Был найден и «памятник пролетарского интернационализма» на улице Московской — дом № 39, в котором эта газета будто бы выпускалась. На самом деле редакция газеты помещалась не в этом доме, принадлежавшем накануне революции купцу Петру Федоровичу Кузнецову, а в доме № 49, владельцем которого был тоже Кузнецов, но только Александр Андреевич. Видимо, это обстоятельство — одинаковость фамилий — и сослужило впоследствии добрую службу.

ЛАРИОНОВЫ

До Кузнецовых усадьбой владели дворяне Ларионовы: с 1850-х годов — надворный советник Всеволод Сергеевич Ларионов, а после его смерти, с 1874 года, — его брат, коллежский асессор Петр Сергеевич.

Для нас особый интерес представляет городищенский помещик Всеволод Сергеевич Ларионов, у которого от незаконной связи с княгиней Варварой Михайловной Кугушевой имелся незаконнорожденный сын, ставший известным революционером-народником. Это Порфирий Иванович Войнаральский (1844-1898), фамилия которого образовалась из «вывернутой наизнанку» и несколько подправленной отцовской фамилии. От своего отца Порфирий получил в наследство и 40 тысяч рублей, потратив их на революционную пропаганду. Усадьба же на улице Московской перешла к брату владельца – Петру Сергеевичу Ларионову, продавшему ее в 1887 году купцу Фёдору Дмитриевичу Кузнецову.

КУЗНЕЦОВЫ

На момент покупки им усадьбы на ней по улице стояло два двухэтажных каменных дома, разделенных воротами: один в шесть, а другой в пять окон. Из воспоминаний Александра Петровича Кузнецова, внука хозяина усадьбы, известно, что сразу же после приобретения его дед Федор Дмитриевич начал строительство на усадьбе нового дома. Это делалось под наблюдением архитектора Руднева, что дает основание приписать последнему и авторство фасада. Только, возможно, автор воспоминаний, которому на момент переезда в новый дом было лет семь, путает фамилию архитектора, о котором больше никаких сведений найти не удалось. Скорее всего, речь идет о Рудкевиче, практиковавшем в те годы.

Вряд ли новый владелец после покупки усадьбы стал сносить уже имеющиеся на ней здания — это было бы весьма нерачительно. Скорее всего, перестроив, их объединили за новым фасадом. Косвенно это подтверждает и разная планировка каждой половины здания, абсолютно не связанная друг с другом.

Над прежним проходом во двор, превращенным в сквозной проезд и лестничную клетку на второй этаж, был устроен металлический балкон с красивой кованой решеткой. Выходящий на него оконно-дверной проем был украшен тремя статуями-кариатидами, несущими на себе треугольный фронтон, в картуше которого изображена дата — «1888».

Оконный проем с тремя статуями-кариатидами

Естественно предположить, что она означает время сооружения дома. Правда, в данных переписи недвижимого имущества, проводимой Пензенской губернской земской управой в 1910 году, временем постройки здания показан 1890-й год, но в это время, по-видимому, закончились отделочные работы в доме и он стал пригодным для жилья.

В своих воспоминаниях, опубликованных в третьем номере журнала «Земство» за 1995 год, А. П. Кузнецов пишет:

«Построенный моим дедушкой новый дом на Московской улице был, как и все им построенное, фундаментальный, большой двухэтажный. Третий, подвальный, этаж занимали две огромные духовые печки и склады для магазинов нижнего этажа. Магазинов этих было три, и, когда мы переехали в дом, они уже были сняты. В это время в одном находился аптекарский магазин Бартмера, в другом, среднем, табачная торговля Баишова, и самый маленький был занят часовым магазином Цабеля. Обширный двор, весь вымощенный и очень чистый, был весь обнесен солидными каменными палатками, складами, каретниками, погребами, конюшнями и заканчивался в самом углу каменной баней с предбанником, мыльной и парной. Кроме этого, на дворе стояли курятник, большие весы и вырыты были два колодца. Во всем видна была хозяйственность, желание устроить все если и не на вечность, то на долгие-долгие годы. В спасенье себя от пожаров к соседям не было сделано ни одного, даже слухового окна.

Сам дом был разделен парадным входом на две половины и имел в обеих больше двадцати комнат. Правую половину — меньшую — занял отец, а большую — левую — семейство дедушки. В последней половине была внизу кухня, и две столовые помещались наверху, из коих одна была будничная, обыденная, вторая же парадная. Семейства дедушки и отца жили вместе и столовались вместе. В каждой половине было по большому балкону, выходящему во двор, а из помещения дедушкина еще один балкон был на улице, отчего, в отличие от первых двух, у нас назывался уличным балконом…»

АПТЕКАРСКИЙ МАГАЗИН
     БАРТМЕРА

Запах аптекарского магазина Константина Егоровича Бартмера, расположившегося с 1 ноября 1890 года в северной части здания, А. П. Кузнецов запомнил на всю жизнь:

«Магазин этот отпускал ежедневно в большом количестве медикаменты и разные дезинфицирующие снадобья. Каждый день на нашем дворе стояли подводы, на которые грузили ящики с лекарствами и большие бутыли с карболкой и тому подобным. Этот магазинчик, находившийся в нижнем этаже, как раз под нашей половиной, доставлял нам порядочные неприятности, так как частенько они разбивали или просто проливали разные вонючие лекарства, запах от которых поднимался к нам наверх. Хуже всего, когда они разливали олений рог и нашатырный спирт. От первого пахло так мерзко и неприлично, что при посторонних даже было совестно, от второго же можно было задохнуться. Все наши платья, да и мы сами пропахли этими специфическими запахами. Постороннему человеку в квартире нашей было неприятно. Из-за этого, несмотря на то что Бартмер был отличным квартироснимателем — платил много и аккуратно, дедушка мой просил его подыскать себе новое помещение. Не меньше на это влияло и то, что, помимо неприятности от этой вони, у них в магазине были большие запасы и легковоспламеняющихся, и взрывающихся веществ».

После Бартмера в его помещении разместился книжно-писчебумажный магазин Арона Эльевича Рапопорта.

СТАРЫЙ ЧУДАК

В южной угловой части дома с 1 октября 1890 года помещался магазин часов и швейных машин Эрнеста Ивановича Цабеля. Это был «чудной пожилой немец с длинной бородою, с головой всегда набок и с одним плечом ниже другого. Он ходил, скособочась и немного похрамывая, как будто подпрыгивая. Его давно как-то помяла лошадь, и он с тех пор так и остался калекой».

«Чистота на дворе была необыкновенная, чем и пользовался старик Цабель и катался по двору на велосипеде, с которого частенько падал на каменную мостовую. Велосипеды тогда еще были старого фасона — с громадным передним колесом и с совсем крошечным задним, при этом сиденье было высоко-высоко, и мне думается, что при падении жутко доставалось костям Эрнеста Ивановича, которые тем более уже раз подвергались порядочному массажу от задавившей его лошади…

Велосипед типа penny farthing (пенни-фартинг) или «обыкновенный велосипед». Этот вид велосипеда с разновеликими передним и задним колесами получил распространение в 1880-х годах

О появлении велосипеда в Пензе читайте материал Шишлов С. В. «Велосипед»

Но ему мало было кататься на суше, он еще изобретал водяной велосипед, над которым немало потрудился. И когда же, по его мнению, он был совсем готов, Эрнест Иванович нанял ломового извозчика и повез свое изобретение на реку Пензу для пробы. К несчастью, эта проба окончилась не совсем счастливо для водяного велосипеда и сравнительно счастливо для изобретателя. Первый, перевернувшись, пошел ко дну, а второй был вынут находившимися недалеко купальщиками и, весь мокрый, на извозчике был доставлен домой».

СОВЕТСКАЯ ИСТОРИЯ

После революции дом был национализирован и в нем последовательно располагались: горком коммунистов и штаб Пензенского коммунистического полка, штаб частей особого назначения (ЧОН) и книжный магазин Госиздата, административный отдел губисполкома, который включал в себя руководящие органы милиции, уголовного розыска и губинспекции мест заключения, а также ЗАГС и отделение по регистрации обществ и иностранцев.

Улица Московская, дом 39. Фотография 1920-х гг.

В 1936 году на месте книжного магазина был «Военторг», а в 1937 году здесь открылся Дом партийного просвещения, который (под названием горпарткабинета) существовал в этом доме и в начале 1950-х годов.

Александр ДВОРЖАНСКИЙ.